Под конец дня Руслан уже полностью убедил себя больше так не пить, или по крайней мере, закупиться продуктами посолидней орешков к следующей посиделке. Привыкнув к мысли, что случайная знакомая уже давно покинула его дом, он подошёл к двери. И, уже повернув ключ в замке два раза, он заметил, что его утренняя записка торчит в двери СНАРУЖИ! Странное предчувствие, смешанное с непонятной радостью, потянуло его рывком открыть дверь и войти внутрь. Квартира была тёмной, в сумрачном свете ещё было видно очертания вещей и мебели. Тишина и тревога чувствовалась здесь. Не включая света, он пошёл прямо в спалню. У окна сидела она, и чувствовалось напряжение в её отвёрнутой от двери фигуре.
*****
Амина почувствовала предательское пощипывание в носу. Ей было обидно, и она злилась на себя. За то, что он кричал, а она была виновата. Она дурила сама себя и врала ему. Раз в жизни она не могла промолчать. Скоро их разделит тысячекилометровое если не больше расстояние, и она будет жить, как раньше. И никто не упрекнёт её там за непристойное поведение, потому что не будет об этом знать. Пока она думала об этом, Руслан развернул машину и молча покатил в ночь. В салоне было темно и тихо. Амина захотела курить, но не смела попросить. Ей было стыдно.
Когда пришла Симка, Эля была в панике. Заметит, не заметит… Но она не только заметила. Она зашла с серым лицом, которое мгновенно перестало быть красивым. Присела на краешек стула и подняла глаза.
— Эля, я сотворила нечто страшное. Ты знаешь, какая катастрофа произошла ночью?
Элька вся внутренне содрогнулась и заставила себя произнести
— Представляю… слегка..
— Нет, детка, не представляешь. Люся Казакова не только разгромила мою лабораторию, она ещё совершила ужасное — не только перенесла девушку, телом которой пользовалась, далеко от дома, но ещё и оставила её там. За две с половиной тысячи километров от дома. Начальство не могло не заметить этого. Ты же знаешь, у них есть датчики на перемещение… Не то, что у нас… У Люси есть защитники, а у нас с тобой. Что теперь будет?
Элька растерялась. Откуда, боже-то мой, она уже всё знает? Неужели эти завистливые сволочи позвонили ей домой? Хотя, конечно, это правильно… Так надо было. Бедная девчонка. Особенно, если представить КАК именно Люська могла воспользоваться телом другой женщины… Люська, которая из собственной вредности заставляла плакать не только родителей, но и лучших подружек, совершая разврат так изощрённо, что никто потом не мог её простить. Капризная, красивая, как нимфа, умная и хитрая, она перепробовала практически всех мужчин, имеющих отношение к институту, от охранников до абитуриентов. К тому же выбирала их изощрённо, не по внешности, а так, чтобы насолить побольше тем, кто может иметь к этому отношение. Теперь вот ей оказалось мало Питера…
Они нашли её, эту девушку, вернее место, откуда она исчезла. Оформили денежный перевод её матери, всё в течение полудня… Но на бедной Симке лица не было. Её начальство не ругало, наоборот, они разрешили участвовать её проекту в разработках института, выговор конечно, сделали, но простили. Конечно, ведь бредовые замыслы женщины на самом деле оказались реализуемы! Но она всё равно сидела вот так за столом, спрятав лицо в руках и вздрагивала от слёз. Эля не знала, как ей помочь. Это головокружительное приключение в чём-то даже вызвало зависть. Но не к Люське, а к той девушке со странным именем, Амине. И она решила связаться с ней, когда она вернётся домой. Этим она утолит и своё любопытство, и сумеет поднять боевой дух Серафимы. Эля была уверена в том, что девушка ей понравится. Она выключила свет, тихонько прикрыла дверь и выскользнула из комнаты на занятия, оставив Симку в темноте…
Вчерашняя ночь подарила только тревожный сон с частыми просыпаниями. Она спала в гостиной, он — в спальне. После милиции, аэропорта и ещё нескольких контор, они завалились домой в полчетвёртого утра, так и не помирившись. Только под утро она, плеская на лицо ледяной водой, поняла, какую глупость она совершила. И пришла к нему. Нужно было съездить ещё за заказанными билетами, время поджимает и на почту. А потом будет то, что она упустила.
Они неслись по залитому солнцем городу. Здания, люди, машины завораживали взгляд. Широта и великолепие улиц заставляло восхищённое сердце Амины биться быстрей. Руки Руслана лежали на руле, но так хотелось к ним прикоснуться, таким теперь родным, ласковым. Чтобы не отвлекать водителя своим изучающим взглядом, Амина смотрела в окно. Ей так хотелось спрятаться, чтобы никто её не увидел, но чистые прозрачные стёкла не оставляли такой возможности. Она вся сжалась в кресле и только разглядывала проносящиеся мимо картинки жизни незнакомого города. Рекламные вывески, подземные переходы, зеркальные витрины шикарных магазинов. Чужие улицы сопровождали её по-праздничному. Она чувствовала себя так, как будто зависла между прошлым и будущим, и эти часы для неё — из совсем другой жизни. Это ощущение появилось в ней со вчерашней ночи.
Она почти не ориентировалась, полностью доверив себя Руслану, что было естественно в её положении. Сложила руки на коленях и молча ждала, когда они прибудут домой. Или, верней, к тому месту, которое на некоторое время стало её домом. Они так договорились — чтобы не трепать нервы, воспринимать происходящее спокойно, как будто в их жизни ничего другого нет и не было. Расслабиться и погрузиться в изучение друг друга.
Поворот за поворотом приближал их к конечной цели. Амина была почти счастлива. Минуты, а теперь часы общения сделали этого чужого мужчину близким, любимым и очень много значащим. Ни тени сомнения на закрадывалось по отношению к нему самому и его действиям. Она любила его. И потому ждала, пока он замкнёт машину, дёрнет ручку и повернётся к ней. Они оба знали, что будет дальше. Потому что уже делали это. Теперь следовало это только вспомнить. Поднимаясь по лестнице, они держались за руку. Перед тем, как войти, Амина пропустила его немного вперёд, чтобы он открыл перед ней дверь. Серые стены этой казенной квартиры ни чего на значили сейчас. Почти безмолвно, они вошли в спальню и повернулись друг к другу лицом. Чтобы стереть разницу в росте, он немного нагнулся и поцеловал её. Сразу же по телу пробежал ток, и она страстно ответила ему. Она смотрела ему в глаза, а он — ей. Потом на губы, на влажный язык. Он присел на край кровати и прижал её ноги к себе. Она безо всякого стыда, будто перед давно знакомым, сняла верхнюю одежду, оставшись перед ним с голой грудью. Он смотрела сверху вниз на то, как он целует её соски, гладит руками и мнёт мягкую кожу. Амина чувствовала себя не просто желанной, но ещё и очень красивой, что нечасто случалось с ней. Осторожным движением он положил её поперёк кровати и лёг сверху, продолжая целовать. Почти одновременно у них возникла мысль снять остальное. И через несколько минут два обнажённых тела лежали рядом.
Безумие, блаженство, совершенно непривычное для них обоих завладело и Аминой, и Русланом. Они страстно целовали друг друга, ласкали всё, что было доступно взгляду. Он оказывался то сверху, то снизу, то позади неё. Она стонала, а он ни на минуту на закрывал глаза, изучая её реакцию. Погружаясь глубже и глубже друг в друга, они находились на самом краю счастья, остро чувствуя каждое движение. В минутах отдыха, они гладили другу друга, немного говорили, и бесконечно долго смотрели глаза в глаза. Амина осторожно пальцами гладила кожу на его лице, водила по губам, по плечам. Всё нравилось ей, абсолютно всё ласкало взгляд и руки. Мягкие волосы, захваченные в плен рук, вкус тела и его запах. Как будто произошло растворение сахара в горячей воде. Она как губка впитывала в себя любовь, все эти слова, прикосновения, жадные поцелуи. У неё другая жизнь где-то там, на другом краю света, но тут, на смятых и влажных простынях она встретила своё счастье.
Сборы были такими же быстрыми и немногословными, как и начало. Видимо каждый из них знал, что такое горечь разлуки, и потому делали вид, что всё в порядке, всё по плану. Всё, что можно было сделать, они уже сделали. Теперь остался только её отъезд. И никаких слёз и робких намёков. Они оба взрослые и к тому же не прощаются навсегда. И когда очередь к самолёту стала короче, Амина повернулась и посмотрела вдаль. Конечно, Руслана видно не было, да и солнце делало стёкла вокзала зеркальными. Но на ней была его куртка и она грела лучше любого солнца. И запах, исходивший от неё напоминал о том, что он стоит там и точно так же смотрит на неё, невидимую оттуда. Амина ещё не решила, как они встретятся и где, но это только вопрос времени…
*****
И теперь вот опять. Невыразимо прекрасная девушка не падает в его объятия, ища в нём поддержку и понимание, а просто просит помощи. Если бы это была одна из его подруг, он конечно сразу же знал, куда бежать, кому звонить, у кого достать денег. Но Амина была незнакома ему. Приятна, очаровательна, очень сексуальна, но совершенно чужда. Кроме того, ему не особо нравились девушки с короткими волосами, такого маленького роста. Сам бы он вряд ли предложил пойти с ним, она сама… А что сама-то? Ведь она только сидела с ним на кухне, а вовсе не накинулась на него в безумном порыве. Ну и конечно, с большим трудом верилось в то, что её слова — правда. Он всю свою жизнь был реалистом, гасил в себе любые прозаические порывы. Жизнь могла быть удобной или не очень, но она не могла быть сказочной. Никакой самолёт не могу доставить её сюда.
И всё равно сомнения дали трещину в логическом построении мыслей. Действительно, она слишком легко одета для октября. И откуда у девушки, не принадлежащей элитным слоям общества мог быть такой загар. Обычный, неброский загар. И самое главное, совершенно нелепо занимаясь искусственным загаром, подставлять только лицо и руки. А это было именно так. Узкая полоска живота, открывающаяся при движении между свитером и джинсами была совсем белой, не такой как ненакрашенное лицо. Конечно, это слишком маленькие причины для того, чтобы поверить прямо фантастическим словам девушки, но ведь они существовали, и вот, прямо перед глазами режут по стройности слепленной теории.
Спавшее было напряжение нарастало. Вода в чайнике стыла, голод был забыт. Состояние невесомости окутывало их обоих. Они ждали, надеясь, что случиться чудо, они посмеются, попьют чаю и разойдутся в разные стороны. Но этого не происходило. Амины была околдована Русланом, а он — ею. Если бы не идиотские обстоятельства их знакомства, это могло бы стать началом любви. Только вот на мысль о романтическом свидании скованные позы сидящих никак не могли навести.
И в этот момент Амина, решившая, что положения хуже, чем есть сейчас просто не может быть, и более того, оно же когда-нибудь разрешиться, поднялась на ноги. Её желание в этом момент она объясняла только одним — не сделаешь сейчас, всю жизнь потом будешь жалеть. И взяв Руслана за руку, одним движением подняла его. Он оказался намного выше, но это она вполне ожидала. Прожить столько лет такой, какая она есть, означает смотреть на всех мужчин снизу вверх, а это очень большое и полезное искусство. Встав на цыпочки, она потянулась у нему всем лицом, не закрывая глаз дождалась, когда он коснётся ей губами и страстно, сильно стала целовать его. Не забивая свою голову ничем больше, она заставила себя ни о чём не думать. Только бы продлить этот миг. И конечно, он не смог удержать себя, весь этот день думавший об Амине, живший запахом её кожи и
волос. Его руки сжимали её, боясь, что она одумается и отступит от него назад, в протесте протянув руки. Он держал её одновременно и как пушинку, стараясь не смять, и так, чтобы ей теперь не было дороги к отступлению.
Элька споткнулась между пятым и шестым этажом. Упасть не упала, но папки рассыпала. И, под нос бурча ругательства присела их собирать. Как назло, по лестнице туда-сюда сновали люди, и конечно, совершенно случайно норовили наступить на разлетевшиеся листки. Ноги мелькали, волосы выбились и падали на лицо. Но Эля собирала бумажки машинально, думая о другом. Сегодня в их с Симкой лаборатории кто-то ночевал. Это пахло большим скандалом. И Симка, вернее, Серафима Борисовна, ещё об этом не знала. Весь институт говорил о том, что она делала. А она, бедняжка, сидела тут ночами напролёт, бесконечно отлаживая бессовестную технику. И только Элька знала, чего стоили эти суточные посиделки. К утру, когда она приходила на работу, выходила Симка с чёрными кругами под глазами и просила кофе и сигарет. И у Эльки сжималось сердце и хотелось подойти и погладить её по голове, посюсюкать с ней, как с ребёнком. Хотя она и правда ребёнок, гениальный, впечатлительный ребёнок, так и не усвоивший к тридцати годам, что женской гениальности нет, а есть только упорство, настойчивость и трудоголизм. Во всяком случае, ни один из этих расфуфыренных профессоров ни разу не признал её достижений, и более того, лично Эльке хотелось иногда расцарапать кое-кому рожу, когда он прошёл мимо Симки и просто не поздоровался с ней, как будто не заметил.
Симка занималась странной работой. Никто не хотел признавать её достижений, но Эля точно знала, чего они стоят. Она сама входила в камеру и одевала шлем с электродами на голову. Через минутного покалывания в висках она оказывалась то на берегу моря, то в горах, то посреди толпы в Москве. И не так, как будто её там и не было вообще, а по-настоящему. Ветер поднимал юбку, прохожие толкали, дождь поливал. Всё реально. Но только Симка строго-настрого запретила говорить об этом. Она любила её по-своему, Эльку. Прикармливала печеньем, прекрасно зная о полуголодной студенческо-лаборантской деятельности. Приносила толстые журналы, когда нужно было ночевать тут. Поила дорогим кофе, рассказывала смешные истории. И Элька обожала свою начальницу, расчитывала по формулам бесконечные цифры, перетирала электроды, раскладывала провода. Что там было в её личной жизни, Эльку мало волновало, потому что работа — это работа, а что кроме — совсем другая история. Сима была очень умная, старательная, не заносчивая. И вот теперь… Как ей объяснить, что означает погром в лаборатории. Ничего не пропало, но столько испорчено. Даже за целый день не разобрать все эти осколки, выдранные с мясом кусочки стендов. И она решила взять вину на себя. Пусть так, но Симке легче будет пережить, что она такая неряха, чем то, что посторонний пользовался трудами многих лет, уникальными открытиями в области перемещения в пространстве…
Эля догадывалась даже, кто это сделал. Её звали Людмила, по-простому — Люська. У неё было кукольное личико, чёрные волосы с лёгкими завитками. Она была неглупой девочкой, но очень избалованной. И то, что она натворила могло стать элементом обычного спора. Знать бы ещё, что случилось с ней там, с другой стороны реальности, что теперь в помещении такой погром… Но нельзя отрицать, что для того, чтобы забраться туда потребовалась изворотливость и хитрость. И кроме того, это означает, что Люся верила в Симку. Но не слишком ли это мелкое утешение для произошедшего. Расхлёбывать кашу ей. И она сделает всё, чтобы Симка пережила это и работала дальше.
Руслан сам отстранил прильнувшую к нему девушку, размякшую, порозовевшую. Не место и не время сейчас. Внезапная решимость пришла к нему. Он сделает всё, что в его силах. Хоть даже если для этого придётся расшибиться в лепёшку. Первое — это машина. Нужно смотаться к отцу, несмотря на время. Потому что похоже, одним переговорным пунктом дело не обойдётся. Он мягко погладил девушку по волосам, и поцеловал ещё раз. Только уже не так, а просто, быстро чмокнул в губы. И заговорил.
— Амина, думай, малыш, что делать будем? Я на полчаса отлучусь, достану машину и мы поедем. А ты думай, куда ехать.
— Русланчик, миленький, я обещаю, что придумаю, чтобы ты быстренько освободился от меня и забыл… — она грустно протянула в ответ и опустила голову. Сияние в глазах спряталось, руки нервно подпрыгивали вместе с коленками Амины, на которых лежали…
— Ты что, солнышко моё, зачем ты так! Я хочу сейчас больше всего помочь тебе, а не избавиться! Кроме того, мы оба голодные, поэтому я тебя прошу приготовить что-нибудь. Смотри, вот там — банки. Это тушёнка, вот здесь макароны… Сделаешь, подружка? Не злись тока. Это не эксплуатация, а взаимная любезность, ОК?
— ОК! Без проблем. Давай, беги.
Они ехали ночью в белоснежной машине. Болтали, смеялись, забыв обо всём. Пока Руслан не притормозил возле светящегося переговорного пункта.
— Не боись, звони, по идее, у нас с Вами два часа разницы. Никого не разбудишь.
Амина робко взяла деньги и подошла к девушке за стеклом. Та взяла их, пересчитала, переспросила пункт назначения и после минуты молчания произнесла…
— Десять минут. Кабина номер 8, направо от меня.
И повернулась к следующему.
Амина страшно заволновалась. Что она скажет сейчас? Мамочка сойдёт с ума. Вернее, не с ума сойдёт, а изойдёт на крик. Но через пяти минут переговоров она успокоилась. Оказывается, мама уже всё знала. И знала больше, чем она. В Питере, в какой-то лаборатории в каком-то институте проводились научные исследования. И как бы это странно не звучало, результатом этих исследования стала переброска её сюда. Теперь они обязываются компенсировать причинённые неудобства. И конечно, мамочка была полностью удовлетворена этим фактом. Она выслала ей телеграфом деньги, а паспорт она всегда носила с собой. Завтра утром она их получает, садится на самолёт и отчаливает домой. Подробности позже. Вот так, всё очень просто и совершенно бессмысленно.
Но почему же тогда она ничего не помнит о вчерашней ночи? И что это за исследования такие за гранью фантастики, сродни приключениям булычёвской Алисы Селезнёвой? Когда она рассказывала это Руслану, ожидала услышать хохот в ответ, но он молчал, только скулы двигались по лицу, как будто его что-то злило… Наконец он сказал.
— Значит, завтра ты улетишь? Так?
— Ну да, но это же хорошо… — промямлила и тут же осеклась, увидев растерянность и злость на лице Руслана. — Но что ты предлагаешь? Я же не могу здесь остаться…
— Отлично, я только что встретил девушку, которую полюбил сразу, с первого взгляда, а завтра она улетает в неведомую даль. Конечно, я страшно этому рад…
— Но Руслан, зачем ты так говоришь, мы только спали и всё.
— А может, мы не только спали? И вообще, с чего ты взяла, что это было? Ни ты, ни я этого точно не помним. Может, мы проговорили всю ночь? Что скажешь?
— Не придуряйся, пожалуйста. Ты тоже мне нравишься… Но…
— Что ? Что? Не ломайся, маленькая упрямица? Или ты хочешь к своей мамочке? В сонную одинокую жизнь? Она тебя ещё не достала? Тогда поехали в аэропорт, уедешь прямо сегодня!