-… И когда он это сказал, я как-то расклеилась сразу вся. Тут вроде первый поцелуй намечается (ну, первый настоящий) , каждый жест, каждый взгляд, ну, понятно, да? — а я уткнулась в него и реву. Из носа течёт, губы дрожат, сказать ничего не могу, только вот это — ыыы, ыыы, — он так посмотрел, не как на пациента, и не как на собаку, а просто, вот так посмотрел: я тебя забираю. И поехали к нему.
И в автобусе тоже — то его губы на виске, то стыдно до смерти за морду зарёванную, то вообще не понимаю: ну куда ты едешь, дура? И поверх всего этого — я же не сказала ещё, да? — возбуждение. Дикое. Просто спасение, что всего три остановки всё это продолжалось.
Дальше — улочка, двор, дом, подъезд, лестница, этаж — голова отключена вообще: просто он меня забрал, привёл к себе, в обычную какую-то квартиру, закрыл дверь и стал раздевать. Прямо в прихожей, на словах "всё, пришли" — присел, расшнуровал один кроссовок и другой, снял их; снял носки и сложил их в кроссовки; расстегнул джинсы и стянул их, сложил, положил на тумбочку; расстегнул и снял браслет с ноги, стянул трусики, продолжая всё это аккуратно складывать. Вставая — только один нежный жест (а так всё — не то, чтобы по-деловому, но — спокойно, как свойственное этой ситуации, а я стою и шмыгаю носом, и пытаюсь отдышаться, как будто проплыла стометровку) , один жест — губами тронул живот, ниже футболки, выше лобка.
Встал передо мной, снял с рук всё: кольцо, браслет, даже ту феньку верёвочную, которую я уже месяц не могла развязать. Стянул футболку, расстегнул и снял лифчик — почти не касаясь кожи, только одежды, цепочку с шеи, всё сложил в прихожей. Там всё и оставалось до утра, когда он также аккуратно всё на меня надел: кольцо, браслеты, цепочку, лифчик, футболку, трусики, джинсы, носки, кроссовки.