После стремительного бегства таинственной Кати он остался сидеть на прежнем месте и слышал, как через некоторое время в коридоре раздался гулкий стук закрывающейся двери, потом послышались приглушенные голоса, и какая-то тень проплыла мимо за матовым стеклом двери. А спустя минут двадцать возникла на пороге сама мадам, окутанная пеной кружев коротенького пеньюара… Приблизившись к Славику, она стряхнула с ножки домашнюю туфельку, вытянула носок:
— Ну, вот моя бедная, многострадальная лодыжка… — И, окончательно поняв, что от него требуется, он покорно принял миниатюрную ножку.
И с этого момента уверенные движения его мягко массирующих рук имели строго вертикальный вектор — до тех пор, пока она не притянула его лицо к своей груди…
Усмехнувшись про себя, он опрокинул мадам на пол, решительным движением коленей раскинул в сторону ее ноги и на мгновение замер, вслушиваясь в ее прерывистое дыхание. Он взял ее с грубоватой бесхитростностью.
— М-м-м, — сладко промурлыкала она, когда он отстранился от нее. — Знаешь, мне уже значительно легче. Наверное, я уже смогу ходить не прихрамывая. Но все равно, легкий дискомфорт еще ощущается. — Она облизнулась и лукаво прищурилась: — К тому же ты сам тогда сказал: два сеанса легкого массажа… Приезжай завтра. А теперь Катя отвезет тебя домой.
Телохранитель
Катя ждала его у подъезда. Коротко кивнула на темно-сиреневый джип, уселась за руль, резко тронула с места, и Славик отметил про себя, что в ее уверенном водительском навыке чувствуется надежный профессионализм.
Прибыв на место, в обширный двор генеральского дома на "Соколе", она, подумав мгновение, кивнула на его предложение подняться на минуту к нему и выпить кофе.
В квартире было жарко. Катя стянула с себя темный изящный пиджак, и Славик молча осел на пол своего скромного кабинета. Ее спину туго перетягивали кожаные лямки подплечной кобуры.
— Ага, — сумрачно заметила она, встретившись с его ошарашенным взглядом, — увы и ах! Я просто телохранитель, — она выразительной паузой рассекла последнее слово. — Наша мадам битком набита деньгами. И вот ей приспичило переспать с симпатичным молодым массажистом. А моя работа состоит в том, чтобы охранять ее драгоценное тело, — она вдруг смешалась. — Понимаешь?
— Да уж как не понять, — усмехнулся Славик. — Я где-то слышал, что богатые придурки, прежде чем сесть за стол, дают охранникам попробовать блюда — уж не отравлены ли? — Он надолго умолк. — То, что было между нами там, в гостиной, — из этой оперы?
— Нет, — тихо отозвалась она, подняла на него глаза, и он отметил, что в них поселилось смешанное выражение растерянности и тоски. Ты просто понравился мне, вот я и подумала… Глупость, конечно… Господи, что ты делаешь! С ума сошел? — И с притворной энергичностью отбивалась от его рук, уверенно и быстро освобождавших ее от одежды, наконец застыла перед ним обнаженная, стыдливо прикрывая левой рукой грудь, а правой — низ живота. — Что ты!..
А он сидел на полу, скрестив по-турецки ноги, и поражался той перемене, что произошла в этой сильной, тренированной девушке с по-мужски жесткими ладонями, которая профессионально лихо умеет водить машину, все видит поразительно цепким взглядом и, наверное, хорошо владеет оружием. Да и в рукопашной способна одним ударом отправить его в нокаут… Нет, в этот момент перед ним стояла просто растерянная и так трогательно смущавшаяся своей наготы, совсем беззащитная девочка…
— Успокойся, — шептал он ей на ухо, подхватывая ее на руки и бережно опуская на кровать. — У тебя совсем не женская работа. Но теперь ты, кажется, не на работе, а, телохранитель? — спросил он, следя за своей ладонью, скользящей от ключицы к ее груди, а потом медленно нисходящей по покатым реберным дугам и, наконец, устремляющейся дальше… — Кстати, а у этого восхитительного тела есть хранитель? — Он увидел, как в ответ на ласку его руки она распахнула красивый рот:
— Нет…
— Нет — так будет, — прошептал Славик, медленно опускаясь на нее.