Тишина, и мы вдвоем. Я и ты, мой малыш. Мой любимый, дорогой, мой единственный. Ты понимаешь меня без слов. Нам с тобой не нужны слова. Зачем слова двоим, которые умеют так красиво молчать?
Я не люблю и не хочу с тобой говорить, ведь ты все равно не ответишь. Ты не положишь руку мне на плечо. Ты не коснешься ладонью моей головы. Ты не вытрешь мне слезы. Ты никогда не скажешь: Не плач . Я знаю это так же хорошо, как и то, что меня зовут Карина; так же хорошо, как и то, что я работаю в журнале Wanton ; так же хорошо, как и то, что вчера мне стукнуло 26; так же хорошо, как и то, что вчера я была совсем одна, и меня не поздравил никто, кроме моей лучшей и самой лицемернрной из подруг, Ксюшеньки; так же хорошо, как и то, что четыре года назад Ксюшенька увела у меня Никиту и вместо меня вышла за него замуж.
Телефон. Он опять пытается разлучить нас с тобой, и я ему это позволяю.
— Алло! — хриплю я в трубку.
— Привет! — отвечают из трубки. — Ты спишь?
— Я сплю.
— Какого черт? — спрашивает трубка.
— Я устала, — не понятно зачем оправдываюсь я перед ней.
— От чего? Ты же ничего не делаешь.
— Я работаю.
— Ой! Работает она! — дразнится голос из трубки. — Тоже мне работа, целый день по клавишам компьютера стучать. Вот я работаю. Вот я устаю.
— Ну конечно! — соглашаюсь я с голосом. Ксюшенька всегда работает лучше всех, устает сильнее всех и в отдыхе нуждается больше всех. Она учитель. Преподает украинский язык в школе, которую окончила. Мы с ней вмести учились на филологическом факультете.
— Ты, что там умерла? — опять обозвался голос.
— Не знаю. Может, и умерла.
— Карин, я к тебе еду.
— Зачем?
— Я буду у тебя ночевать.
— Почему?
— Я поссорилась с Никитой.
— Опять?
— Снова, — попытался воспитать меня голос.
— Едь.
Я повесила трубку, и голос стих. Мы снова только вдвоем, но это не надолго. Скоро приедет самая наглая из лучших подруг. Нам опять.., прости, снова не удается побыть вместе. Ты ведь уже не обижаешься? Привык. Ты же знаешь с ней всегда так. Она ссорится со своим мужем, который мог и должен был стать моим мужем, и приезжает ко мне в поисках политического убежища. Это нормально.
Мы с тобой уже привыкли. Вот. Она уже приехала. Хорошая у нее все-таки машина. Точнее у ее-моего мужа. На этой машине, вместо нее, могла бы ездить я. Хорошая у меня могла быть машина.
— Проходи.
— Ой, Карина, ты снова надымила, — упрекает меня самая заботливая из наглейших подруг. — Ты же знаешь, курение вредно для здоровья. Минздрав, между прочим, предупреждает. Вот на пачке написано. А я забыла, ты не читаешь на английском. Тогда кури наши сигареты. Прима Люкс , новые, очень приличные, Никита говорил. Ой, Каринка, он такой гад, — быстро переключилась с сигарет на нашего мужа Ксения.
— Что на сей раз? — спросила я, делая вид, что мне на это не наплевать.
— Каринка, он хочет ребенка! — возмутилась самая грозная детоненевистница из заботливых лицемерок. — Говорит: Ксюнчик, а может нам пупсика завести? Я как вспылю! Какого пупсика? Мне и моих школьных придурков хватает! Собрала вещи и ушла.
Ко мне, как всегда. Никита приедет с работы, увидит, что Ксюнчика нет, позвонит теще, Ксении у мамы не окажется, и он сразу же догадается, где ее искать. Приедет. Я возьму куртку, зонтик и пойду прогуляться. Вернусь через два часа и застану моего предполагаемого мужа в моей постели с моей же самой счастливой из наглых подруг.
— Карина, сделай мне чай, — соблаговолила приказать моя хозяйственная дето ненавистница.
— Ты знаешь, где чайник, — ответила я и пошла к тебе.
— Какая ты не гостеприимная, — снова упрекнула Ксения. — Сразу видно, что ты не бывала в мусульманских странах. У них, по Карану, закон гостеприимства превыше закона кровной мести… Она еще долго будет рассказывать о Коране, о мусульманах и их жизни. Наш с ней ныне отсутствующий муж возил самую лучшую из моих разговорчивых подруг в Турцию, и в Абхазию, и в Чечню два раза. Он репортер. Раньше тоже работал в Wanton е. Мы с ним там и познакомились. Ты помнишь, мой дорогой, как Никита впервые пришел к нам в гости? Конечно, помнишь. Такое нельзя забыть. На нем были…
— А что у тебя есть к чаю? Я ужасно голодна.
Это вопль из кухни. Наверное, я пойду туда. Ксюша — самая свиноподобная из лучших подруг, которые не любят детей. Нет, я туда не пойду. Звонят в дверь. Конечно, Никита. — Здравствуй, Кариночка. А…
— У меня, — зная наизусть его речь, не дожидаясь окончания ее, ответила я. Никита рассмеялся. Все-таки как красиво мог бы смеяться мой муж.