Хлопнула входная дверь, и, первое, что я услышал от вошедшей жены, было: "… Только ты во всем и виноват, ты сам меня туда отправил. .
Я чуть не выронил из рук горячую сковородку, на которой безуспешно пытался организовать жаренную картошку. Картошка не желала жарится, горела, дымила и неподдавалась.
Дети уже спали, и зная, что жена отправилась к врачу, и вероятно задержится, я неумело пытался организовать дла нас двоих ужин, чтобы хоть чем то облегчить жизнь уставшей за день Лии.
Сковородка шипела, жарящийся на ней продукт горел и издавал жуткий миазм, что не внушало мне уверенности в том, что без помощи жены я способен накормить семью.
Стукнув каблучками, и, бросив сумочку на тумбу у входной двери, она с воинственным видом плюхнулась на диван, забросив ногу на-ногу таким образом, что любой, случайно забредший в квартиру нежданный гость, мог порадоваться цвету голубых, просвечиваюших сквозь теплые кремовые колготки, трусиков.
На лице вошедшей Лии смешалась гамма разнообразных чувств: еле сдерживаемый смех, вопрос, и, где-то, чуть в глубине виноватый взгляд огромных сероголубых глаз.
Поставив сковородку на плиту, я задал совершенно идиотский вопрос: Что случилось?". Облизнув губки нежным язычком, и, схватив со стола сигарету (чего не случалось уже давно) , Лия стала нервно искать источник огня, и, не найдя зажигалки швырнула сигарету в дальний угол комнаты. Жена, в общем-то, человек уравновешенный, и, из ее нервного поведения я сделал вывод: стряслось что-то совсем необычное. Надо заметить, что моя очаровательная супруга выглядела всегда лет на семь-десять меньше своего возраста
Часто бывало, что новые сотрудники, увидев на моём рабочем столе её фотографию, спрашивали: "Это Ваша дочь?". И. если прибавить к этому её манеру носить короткие юбки и платья, доходящие длинной максимум до верхней трети бедра, и напоминающие вкупе с разноцветными колготками школьницу, чуть-чуть вырасшую из школьной формы, то полный успех у окружаюших мужиков в возрасте от 25 до 70 лет был обеспечен.
Не проходило и дня, чтобы кто-нибудь не пристал к ней с недвусмысленными предложениями, или, просто с неуклюжими комплиментами: цветы и невинные (как мне хотелось думать) подарки в доме не переводились: от скромных букетиков, до панно и картин, нарисованных вдохновленными ею клиентами. На них, правда, почему-то всегда были изображены женщины с обнаженной грудью или, опять-же женские фигуры, находящиеся в недвусмысленных позах. Но я, этому значения не придавал: исскуство, что поделаешь.
Не понимая, что с ней происходит, я спросил упавшим голосом: "Кушать хочешь?". Она, пихнув коленкой журнальный столик, нагловато ответила: "А ты как думаешь?". Понимая, что это только начало, я промолчал.
Эта домашняя, теплая родная душа вдруг показалась чужой и озлобленной. Это была не та Лия, к которой я привык. , и, поэтому, не произнося ни слова ждал объяснений. Лия тоже молчала, уставившись в одну точку за телевизором. После того, как молчание стало невыносимым, она обронила: "Нечего было меня одну отправлять… ".
Так и не разобравшись, что произошло, я растерянно нажал на кнопку машинки эспрессо.