Сергей все время о чем-то говорил, он то обращался ко мне, то к мужчине, то откатывался в сторону подать кому-то ликер. Он подкатил, по-иному сказать не могу. Как он так двигался, плавно и быстро. Поставил передо мной большую тарелку с креветками, тонко нарезанным лимоном, несколькими пучками какой-то неизвестной мне травы, пахла она остро, а на вкус оказалась сладкой.
— За счет заведения, — только и добавил он, когда я удивленно посмотрела на него.
— Угощайтесь, — почему-то предложила я мужчине. Как-то неудобно стало, мне принес, а его проигнорировал.
— Не откажусь, — ответил он и, повернув голову в мою сторону, очень внимательно посмотрел на меня.
Я глубоко вдохнула, давая понять, мол, мне все равно, что там вы думаете, и постаралась отвлечься от него. Мужчина так и не представился, он непринуждённо, как будто хорошо знает Сергея, разговаривал с ним. Интересовался его собакой, она у него болела, уже была старой. Мне уже стало скучновато, как вдруг ощутила чью-то руку у себя на спине. Я не вздрогнула, даже головы не повернула, просто удивилась. Я продолжала делать тоже, что и до этого, просто попивать пиво и изредка отвечать на вопросы Сергея. Эта обстановка мне с каждой минутой все больше и больше нравилась. Может от того, что тут так спокойно, а может от пива, но то, что кто-то провел рукой по моей голой спине, было даже приятно. И все же, я так и не повернула головы. Жжение в паху, что не давало мне покоя вот уже несколько дней, опять дало о себе знать, все заныло. Я замерла.
Его рука продолжила гладить мою спину. Это была холеная рука, гладкая кожа и мягкие пальцы. Тут не надо было использовать дедуктивный метод. Кроме мужчины, что сидел сбоку, никого рядом не было. И то, что он делал это так нагло, по-иному и не скажешь, мне просто нравилось, вот и все. Сознанием я следила за его рукой, за тем, как он водит ей, глазами смотрела на посетителей, а голосом разговаривала с барменом. Я пренебрегала мужчиной и в то же время давала ему возможность для действия. Грудь расслабилась и то немногое, что у меня есть, чуть опустилось. Сосок медленно стал сжиматься и выпирать под тонкой тканью блузки. Он это делал предательски, показывая внутреннее состояние души.
Какое-то время Сергей не обращал на нас внимания, он отошел в зал и стал убирать мусор со столиков. Рука мужчины не спеша опустилась от лопаток к юбке. Это меня не раздражало. Сексуально, пусть и нагло, он гладил спину. Отпила еще несколько глотков, но так и не повернула головы в сторону мужчины, я продолжала его игнорировать, будто его тут нет. Его рука легла мне на пояс, но она не задержалась, как это сделал бы юнец, а опустилась ниже и прошлась по ягодицам.
Я сидела на высоком барном табурете, ноги упирались в планку. Для удобства я наклонилась вперед, отчего моя попка чуть свисала назад, а юбка плотно обтягивала ее. В обычных случаях так бы не сидела, но в зале никого не было, почти никого, а мой уголок вообще выходил на глухую стену. Поэтому никто не мог видеть, как я сидела почти бедрами, а попка просто висела. Именно ее мужчина сейчас и гладил.
В животе и между ног урчало. Кажется, я ощущала его руку, будто на мне не было юбки. Он наслаждался тем, что делал, а я наслаждалась тем, как он это делал. Так прошла минута или чуть больше. Подошел бармен. Мужчина не убрал руки, а только чуть замедлил ее движение.
— Вы курите? — спросил он у меня.
— Да, но редко, — откровенно ответила ему.
— Я принесу вам, — и скользящим шагом Сергей подошел ко мне.
*****
Приличная женщина та, про которую никто не знает, как неприлично она может себя вести.
Вернулась домой. Так соскучилась по сыну Мишутке, он вырос, всего месяц или чуть больше, но такие изменения. Носик вздернулся, а глазки так и сияют, мой лапочка, как я его люблю. В муже мало что поменялось, как будто и не уезжала, скверно. Наверное, меня это уже стало устраивать, что там дальше я еще не знала. Как быть семьей? Но сейчас надо было иметь дом, чтобы куда-то возвращаться. А может все исправится и вернется как было. Ах, я только и делала, что вздыхала.
Скоро осень. Пока ты учишься в школе, дни так медленно тянутся, буквально тянутся, а теперь уже счет годам начинаю терять. Вот было лето, зима пролетела, вот опять лето. И все ради чего? Зачем и куда я бегу, и куда все бегут, ради чего? Я стояла на остановке и смотрела, как быстро шли люди. Только единицы просто гуляли и смотрели себе не под ноги, а по сторонам, и еще реже на небо. Совсем мало людей, которые улыбаются. Ах, опять вздохнула и подумала, неужели и я стала такой? Зачем деньги? Они в наше время стали религией, им преклоняются, приносят жертву. А сколько гонора, оправданий, почему так поступают. Мерзко и отвратительно, и я одна из них.
Очередная командировка не заставила себя ждать. В Барнауле лопнул офис, не мой, а Марины. Я ее несколько раз видела на конференциях, пухленькая и злобная дама, все время улыбается, но глаза не обманешь. Три дня потратила на то, чтобы собрать новую команду, Веру с Екатеринбурга, Олю с Тобольска, Марину и Катю пригласила из Тюмени, для начала четверых достаточно. И опять время завертелось и буквально заскользило в никуда. Был сентябрь, и вот уже начало октября, я опять вздохнула и посмотрела на то, как опадают последние листья. Уже скоро Новый год. Да, наверное, так оно и будет.
Сидела на скамейке и просто смотрела на прохожих. Куда мне спешить, дела сделала, наладила работу филиала, получили товар, сняли и оформили офис в центре города. Уже пошли первые клиенты и хорошие сделки, есть наработки по новым сотрудникам. Думаю, все будет прекрасно. Но от этого на душе не было так радостно как раньше, все приелось, стало обыденным, как всегда. Скоро закат, завтра уезжаю и надо собраться.
Пока я ехала в поезде, прислушивалась к такому приятному с детства, монотонному стуку колес. Опять ощутила то состояние в паху: Ну почему не в груди, а именно там, в паху? Где-то очень глубоко, там, где от проникновения я млела от наслаждения, как млеет кошка, растянувшись на солнышке. Невольно я вспомнила все, перебрала в голове воспоминания, они были приятными. Стоило о них подумать, как состояние в паху просто разгоралось, сильней и сильней. Что за напасть. Неужели все с начала?
Если у человека что-то болит, он обычно пьет таблетку. Боль проходит и уже кажется, что ничего тебя не беспокоило, быстро забывается, и ты надеешься на простое авось. Но боль возвращается, и первая мысль — проглотить ту самую спасительную таблетку, чтобы отсрочить момент неизбежного.
Я ехала двое суток и к концу последнего дня уже не могла терпеть. Хотелось просто секса, чтобы опять раскинув руки, отдаться первому встречному. Похоже, для меня это та самая спасительная таблетка, простой, ничем не сдерживаемый, без комплексов, секс. С трудом думала об этом. Не хотела, просто не хотела быть такой падшей, такой распутной, такой доступной и зависимой. Я не хотела, но: Похоже, выбора не было, я должна была найти себе самца, просто мужчину. Не задумывалась над тем, как он будет выглядеть, я только видела его тело и руки, вот и все. Но почему нет лица, почему нет взгляда? Наверное, просто для меня это уже не важно. Я стала медленно сходить с ума.
Переночевав две ночи дома (они дались мне с трудом) , купила билеты в Томск и вечером улетела, и лишь только в самолете испытала облегчение. Почему этот город? Я в нем не была, он небольшой и молодой. На улице было тепло, как будто и не осень, даже жарко. Зачем-то прихватила с собой теплую куртку, да еще и зимний пиджак. Бросила все и пошла в первый же гипермаркет, чтобы облегчить свою одежду.
Черные гольфы. Они мне показались симпатичными, да и прикольно, давно не носила их. Юбка чуть выше колен, странно, что вообще ее купила, расцветка была похожа на леопардовые пятнышки. Сверху легкую, черную под гольфы кофточку с открытой спиной. Вот так можно было и погулять, не жарко и пикантно. Лифчик, впрочем, как и трусики, оставила в номере. Для чего я прилетела? Сказать честно, искала приключения на свою жо: И они мне были нужны. Иначе я действительно к утру сойду с ума, мне нужна была моя спасительная таблетка.
Я не окончательно испортилась, еще не опустилась до такой степени, чтобы самой приставать. Знала, что мужчина найдется, я в этом была уверена, но все же боялась этого. В голове продолжали крутиться мысли о том, что надо остановиться, одуматься, взять себя в руки. Но я не могла этого сделать, мои глаза так и рыскали в поиске, где бы присесть. Наверное, такая же ломка у наркомана. Он знает, что надо бросить дурь, даже хочет, понимает, что опасно, смертельно ее принимать дольше. Но вот мгновение, и он не осознает, как игла уже проткнула его вену, и та самая дурь смешивается с его кровью, и последняя мысль, которую он успевает осознать, шепчет: это последний раз, все: