— Эй, подожди меня! — крикнул я.
— Догоняй! — ответила наездница, гидроцикл взревел и понёсся по волнам. Девушка описала вокруг меня круг почёта, а потом унеслась прочь с хохотом, который был слышен сквозь треск мотора.
Я остался посреди моря один, без каких-либо средств, которые помогли бы мне удержаться на плаву, и даже без трусов. Несколько минут я ждал, что моя подруга вернётся. Но она не возвращалась. Ужас положения не сразу дошёл до меня. Я понял, что могу рассчитывать только на себя и на чудо.
Не помню, сколько я плыл, сверяя направление по звёздам. Я не уверен, что плыл в правильном направлении. Ноги и руки наливались свинцом, глаза резало от солёной воды, сознание каждую секунду готово было померкнуть:
: Но чудо случилось. Когда я был полуживой от ужаса и усталости, послышался треск моторки.
… Пограничники доставили меня в больницу, потому что я был без сознания и мало напоминал живого. Там я рассказал о случившемся. Врачи вызвали милицию. Им я пересказал эту историю.
— Опять эта сука, — сказал доктор, который присутствовал при моём допросе.
— Какая? — спросил я.
— С позапрошлого года началась эта херня, — сказал милиционер. — Какая-то маньячка носится на гидроцикле, цепляет таких вот щеглят молодых, увозит в море, трахает там (мои уши занялись огнём) и бросает. Ундина, ети её мать! Троих удалось спасти, ещё пятерых мёртвыми потом на берег вынесло. А ещё десяток дурачков где-то в море сгинули. Последний раз их видели, как они садились на гидроцикл к какой-то девке.
— Что ж вы её не арестуете? — спросил я.
— Она хитрая, сука! Иногда по месяцу на охоту не выходит. А когда выходит, как ты её поймаешь? Ну, едет девка на гидроцикле, ну и чё? Где состав преступления? Когда маньяк с топором по городу идёт, можно к топору придраться и его задержать, а тут за что зацепиться? За сиськи? Трупешники её море прячет. А кого и найдут — тот без признаков насильственной смерти. А те, кто выжил, описать её не могут, потому что во время общения с ней думали не головой, а головкой. Вот, ты говоришь, она блондинка? А ещё один пацанчик говорил — рыжая! Она ведь даже не сказала, как её зовут, так?
Я кивнул.
— В общем, пацанчик, расклад такой. Хочешь — пиши заяву; если мы эту шлюху найдём — твои показания помогут её закрыть надолго. Только честно тебе скажу: надежда слабая. И ты, сынок, пойми вот что. Тут половина народу живёт в основном за счёт туристов. А заявление — документ, его в сортир не бросишь. Пойдут проверки, следственные мероприятия, чего доброго, в прессу что-то просочится. И если пойдут слухи, что тут какая-то мразь молодых пацанят в море топит — к нам хрен кто поедет. Так что мой тебе совет: вывернулся живым — и радуйся. Не надо ни заявление писать, ни в газеты жаловаться, ни в интернете шуметь. Тебе от этого не легче, тех, кого она утопила, всё равно уже не воскресишь.
— Так что? — спросил он, помолчав.
Я вздохнул и ничего не сказал.
— Ну и ладно.
С тех пор прошло пятнадцать лет. Много воды утекло, и в моей жизни произошло много интересного, забавного и страшного. Случай на море подзабылся, и иногда мне кажется, что мне это приснилось, или я видел эту историю в каком-то фильме. Я по-прежнему люблю отдыхать на море, и, по-прежнему люблю махнуть кросс на парочку морских миль. Так, чтобы берег только угадывался.
И, когда я слышу звук гидроцикла, я не тону от ужаса. Я думаю — а вдруг это снова Она? Я почему-то уверен, что нам суждено встретиться второй раз.
Я не стану спрашивать её, зачем она это делала. Я даже не стану спрашивать, как её зовут, кто она и откуда.
Я просто хочу снова увидеть Её: