— Чего испугалась, глупая?
— Не знаю: Может боли: Может того, что не будет хорошо: хотя мне уже было не раз хорошо:
— А что ты имела под словами боли? — удивленно спросил я.
— Я хоть и не: девственница, но боюсь первого раза. Я туда пустила мужчину один единственный раз: и это было очень больно: — на ее глазах проступили слезы.
— Ириш, доверься своим ощущениям, чувствам и мне. Не думай о плохом, — я начал снова целовать ее нависнув над ней и касаясь ее вагины головкой вскользь, как бы отвлекая.
— Я хочу, не получается, а вдруг: — в этот момент я вошел в нее на небольшую глубину, в ней скрылась всего лишь головка.
Она замерла, и на глубоком вдохе задрожала. Я чуть надавил. Не смотря на то что там было очень узко, но обильная смазка и эластичность ее влагалища пускали меня медленно, но легко. Она зажмурилась, выдохнула.
— Давай, Лелик, не тяни:
Я вошел в нее не торопливо и до упора. Ее влагалище медленно принимало мои размеры. Медленно начинаю свои фрикции с большой амплитудой. От ее узости я получаю дополнительную стимуляцию члена. Пара минут и она уже томно и тихо стонет, отвечая на каждое мое движение в ней и начала подмахивать. Темп стараюсь сдержать, мне итак очень комфортно в ней и мой член полностью охвачен истомой. Где-то под мошонкой стали рождаться спазмы начала взрыва. Ирка подомной начала вся сжиматься, и мой член находясь и в без того узкой ее щели был сжат как тисками. Перед тем как я начал изливаться, я вогнал ствол в нее до упора, уткнувшись головкой в матку. Мое семя сильными порциями стало рваться наружу. Каждый такой выстрел прямо в матку приводил ее в содрогание и тихий вскрик. Я, опустошив свои яички, медленно вышел из Ирки. Она тут же свернулась в клубок и стала восстанавливать дыхание. Я положил ладонь на ее левую грудь, приобняв ее сзади на боку. Ее сердечко стучало в бешеном ритме. Когда, наконец, пульс устаканился в пределах нормы, она развернулась ко мне лицом, поцеловала непродолжительно в губы.