— А ты тогда чего почти голышом пришла?
— Ой: Не подумала, — она укуталась в полотенце.
— Ну что, любовнички, можно вас поздравить? — сразу произнесла Наташа, как только вошла в кухню.
— С чем? — Недоуменно спросила Ирка.
— Значит с тем что любовнички согласны, — засмеялась Наташа.
— Тьфу на тебя, — Ирка бросила маленькую прихватку, лежащую на столе в подругу.
— Страхи ушли? Впустила в себя? — непринужденно продолжила та.
— Наташа, ну перестань! — Ирка надула губки.
— Да ладно тебе, а то я не слышала твои стенания ночью. Судя по твоей довольной мордашке, все получилось, вот и поздравляю.
Я сидел и наблюдал за этой словесной перепалкой, одновременно впитывая в себя, легкий намек Наташи, как вести себя с Иркой, чтобы ломать ее комплексы. Ирка стала завтракать, а мы стали болтать с Наташей. Когда Ирка наелась, она присоединилась к нашей беседе. Пропищал будильник на кухонных часах.
— Так, мне на пару часов надо отбыть на занятия, так что если хотите, можете остаться и кувыркаться, не стесняясь! Я в домофон вам позвоню, когда вернусь. В общем до двенадцати я там, полчаса сюда, в общем дерзайте, я пошла. — она встала пошла собираться.
— Наташа, ну ты чего опять! Ну вот ты как всегда все прямо, все в лоб! — возмутилась Ирка.
— Все, пока, ключи знаешь где взять, если что: — и Наташа вышла из квартиры.
— Интересная у тебя подруга, — я обнял Ирку за плечи.
— Да уж, прямая как горизонт! Но все равно она супер! Так давай посуду приберем, — она встала и взяв все тарелки со стола, поставила их в раковину, затем добрала чашки и вилки-ложки, вытерла со стола и стала мыть посуду, предварительно откинув полотенце, в которое была завернута в сторону.
Со спины она выглядела очень даже ничего. Стройная фигурка, широкие, но нормальные для ее комплекции бедра, узкая относительно талия, и средняя ширина плеч. Тонкие трусики плотно облегали ее попку, а топик выглядел почти как вторая кожа, только края с оверлочкой выделяли его. Она закончила мыть посуду, вытерла руки и повернулась ко мне. Пятно влаги на трусиках, вокруг выпирающего капюшончика говорили не о том, что она случайно капнула водой, пока мыла, а о том, что она мокла сама по себе. Она посмотрела на меня, потом туда, куда устремлен мой взгляд и сняла трусики.
— Это чтобы тебя не смущало мокрое пятно, — сказал она и пошла из кухни.
Я засмотрелся на ее попку, которая меня уже вовсю манила за собой, а мой боец был на изготовку. Я пошел следом за ней. Она была в комнате, в которой мы сегодня спали и стояла оперевшись руками на подоконник. Я подошел к ней, на ходу скинув с себя брюки и трусы, и обнял сзади, прижавшись членом в ложбинку попы. Она вздрогнула и стащила с себя топик. Я положил правую ладонь ей на лобок, а левую на левую грудь и стал мять ее и сосочек, поглаживая лобок, не касаясь горошины. Она прерывисто задышала и начала тереться попкой об член. Я коснулся горошины и стал легонько мять ее, чтобы найти ту самую точку, в которой она реагирует сильней всего. Вот она найдена и Ирка начинает чуть приседать, от моих ласк. Я разворачиваю ее к себе лицом, она опирается попкой на подоконник. Член ложится ей на лобок. В глазах похоть, желание и немного страха. Ее губы тянутся ко мне. Я подсаживаю ее на подоконник, и ее норка стала как раз напротив моего бойца. Она вся сочится.
Я прислоняю головку к ее входу и резко вхожу. Она вскрикивает и начинает трястись, все-таки она очень узкая, но это только лучше для нас обоих, более плотный контакт, и каждое движение в ней создает волну растяжения и сжатия ее стенок, которые переходят в спазмы сжатия ствола. Ирка откидывается на широкий подоконник на локти, головой опирается в оконную раму, ноги широко раскинуты, и я начинаю вгонять в нее свой ствол. Пока я вхожу чуть больше половины, и она вся дрожит в мелких спазмах вялотекущего оргазма. Я через какое-то время чувствую, как у меня что-то зарождается внутри меня и начинаю входить в нее на всю длину, сбавив темп. Каждый мой толчок бьет ее в матку.
Она с каждым ударом стонет все сильней и сильней. Она пытается свернуться в клубочек, но положение не позволяет, и она сотрясается в мощных судорогах, от которых ее груди дрожат мелкой рябью и от того еще больше она заводится. Мое семя добавило ощущений Ирке. Сильные толчки семени бьют ровно в матку, и она еще больше получает спазмов во всем теле. У нее нет сил даже стонать, она просто открыла рот и пытается поймать дыхание. Я остановился, с последним толчком семени, но остался в ней. Она все тряслась в спазмах оргазма. Наконец, волна отошла от ее тела, и она перестала биться в оргазме. Она села на краешек, не выпуская меня из себя и стала меня целовать в лицо и шею.
— Любимый, ты меня поднял в облака удовольствия, — она начала нашептывать мне кучу всяких благодарностей и нежностей, продолжая между делом целовать меня.