В отеле сразу в душ, я ещё сижу, записываю своё разведдонесение, она мирно спит рядышком. Всё, хватит эпистолярничать, надо заняться делом. Я обязательно должен ещё разок в неё кончить…
… Что я и проделываю. Она лежит под одеялом и дрыхнет как сурок. А у меня ж снова стояк, что неудивительно — маршрут-то сегодня вечером был нелёгким и весьма возбуждающим, учитывая специфику развратного и ненасытного персонала на нашем пути. Это обнажённое, прекрасное, манящее тело, которое сопит рядом со мной, нагло прикрывшись одеялом только наполовину, просто не оставляет мне ни малейшего выбора. Я тихонько заползаю под одеяло, приподнимаю и слегка сгибаю её правое бедро, чтобы легче добраться до заветной сахарницы. Крышечка легко открывается с помощью смазки, аккуратно сплюнутой на пальчик-ключик, и я, наконец, погружаю своё твердостоЯщее орудие туда, куда оно так стремилось. И снова наступает такое блаженство, что я просто не могу себя удержать. Она моя Missis Right! Я уже полностью внутри неё и трахаю её как последний кролик, шарю обеими руками по её плотному, упругому телу. Мне нужно всего несколько минут и я кончаю с глубокими стонами… Как в кино, ей богу! . . С той лишь разницей, что мой восторг настоящий, а не киношный. Я оставляю своё заряженное камагрой орудие бурения внутри скважины — пусть оно там мирно уснёт. Потом буравчик выскользнет сам, но я этого уже не замечу — я ещё там, внутри, когда я блаженно засыпаю.
На следующее утро я заказываю себе минет. Но это явно не самое любимое её упражнение… Ладно, через пять минут я её поднимаю и усаживаю в позу всадника. Немного поскакав, спешиваемся и играем в миссионера. Обычно я не люблю миссионерствовать, но с ней мне это доставляет истинное удовольствие. При этом я обеими руками обхватываю снизу её булочки, на которых она, собственно, лежит, и с наслаждением и особой тщательностью разминаю их. Потом мы скатываемся на бок, я обхватываю её оказавшуюся наверху булочку и с силой притягиваю её к себе в ритме своих толчков. Я в пяти секундах от оргазма, но я не могу кончить. Дальше — хуже: я снова пытаюсь совершить оральное окончание — и… сдаюсь. Видимо такова цена за рекордные достижения прошедшего дня.
Показываю ей фотографии, которые я сделал прошлым вечером, когда она уснула. Она смеётся. Я говорю, что ночью её вкусненько потрахал. Она действительно ничего такого не помнит. "I don’t know, I was mau" (mau= пьяная) , снова смеётся она.
Мы одеваемся и идём завтракать в город. Льёт дождь. Моей мышке нужна новая обувка… У меня нет настроения на совместный шоппинг, потому даю ей денежку, сажаю в такси и отправляю в самостоятельное плавание по залитому тропическим ливнем городу. Посмотрим, когда и с -рыбка снова всплывёт.
Я уже лег в кровать для небольшого дневного сна, как вдруг в начале пятого приплывает моя рыбка. С новой причёской и в новых туфельках.
Рыбка снова становится мышкой, юркает ко мне в кроватку и врубает телик. Я тут же завожусь и желаю реализовать свой законный, но щенный утром выстрел. Поднимаюсь, ружьё наперевес, беру с ночного столика ружейную смазку — детское масло, захватываю из ванной большое полотенце и раскладываю его на большом столе в гостиной, рядом ставлю бутылочку с маслом. Поляна для дичи накрыта, приборы-приправы сервированы. Охотник направляется в спальню и вытягивает мышонка из-под покрывала. Мышка уже знает, что ей предстоит и смеётся. С гнусной ухмылочкой тащу свою жертву из ей норки, укладываю на спину на наш замечательный большой и прочный кухонный стол, обильно намасливаю сечку отличным таиландским детским маслом и вставляю патрон в предназначенный ему патронник. Жертвенная мышь ликующе взвизгивает при каждом ударе. Да, этот мой тортик просто сенсационен. Не только обалденно тесненький в нужном месте, но ещё и радостно пищащий во время наших упражнений, причём по-настоящему, а не притворно.
Разворачиваю сладкую тушку на бок, её бёдра скрещены, коленки подтянуты, так что попа немного выступает за край стола. Картинка выглядит как очень заманчивое приглашение, и я потихоньку схожу с ума. Я принимаю приглашение и несколько минут тупо барабаню, что твой кролик. Моя барабанная палочка хлопает по её заднице. Экзекуция продолжается уже на кровати. Я снова беру её наискосок сзади и быстро выпаливаю свой заряд точно в яблочко, то есть в персик. И всё это время реву, как олень. Мне уже почти неудобно — я снова испытываю такой невероятный оргазм, что мурашки бегут и бегут по всему телу.
Ах, да — ещё одна деталька: перед нашей разминкой на кухонном столе мышка ещё и пописала на мой член. Я сидел на унитазном троне, а она просто присела на меня сверху, лицом к лицу. И пустила свою струйку прямо на мой стоячок, при этом целуя меня в гланды, взасос. Вот это была прелюдия, доложу я вам! Вытираться я и не подумал — мы направились прямиком к уже накрытому (полотенцем) столу. С меня ещё стекали тёплые мышкины капельки-писаньки, когда я с блаженной улыбкой медитировал перед столиком, сервированным дичью, а сама цыпочка с миндальными глазками медленно-медленно опускала свои лапки на нужную ысоту. Её попа тоже была вся-вся влажная…
Уффф… Мы заказываем какой-то перекус в гостиничном ресторане. Мышка клюет что-то рисовое со свининой, а я наслаждаюсь кофе и десертом.
Когда через пару часов мы снова лежим в кровати — она вся в своей мыльной пене опере, а я как раз закончил свою деловую переписку — мой фитиль снова начинает требовать огня, и я спускаю до колен свои шорты. " "Ой, нет!" " — жалобно пищит мышка, " "Tscheeep!" " , пусечка бобо! И показывает мне, где именно там бобо. Я говорю " "No bumbum" " — я хочу лишь чуть-чуть засунуть, что я и проделываю — иногда ведь аппетит приходит во время еды. Однако номер не проходит. Она жалобно скулит, я останавливаюсь.
Прости меня, моя девочка, но если этот фокус повторится и сегодня вечером (после запланированной вылазки в Патпонг) , то завтра тебе придётся отправиться домой раньше срока. Я так ей и говорю. Конечно, трахал я её, может быть, немножко слишком часто, а она действительно такая там вся узенькая… Но что ж делать, если она с этим не справляется? При всей симпатии у меня нет желания лежать радом с хорошенькой киской, с эрегированным членом наперевес, и не иметь возможности утолить томленье плоти. Тут нужно чётко расставить приоритеты. Жизнь слишком коротка для гнилых компромиссов.