— Равиль Аксентьеич, вы тута? Тута вы?
— Я здесь, Петровна, — ответил как ни в чем ни бывало главный инженер депо. — Ты слыхала, как у нас бабахнула лампешка?
— Ась?
— Ась да ась! Все ты со своими ась! — в сердцах сказал Равиль Аксентьевич. — Скажи Меркурьеву, чтобы быстро принес новый светильник!
— Ась?
— Новый светильник чтобы принес!
— Сейчас!
И чертова баба ушла.
Накрытый полой халата, я стоял на коленках, и хуй Равиля Аксентьевича все еще находился у меня во рту. Я не имел силы воли его выпустить. Бархатный, толстый шланг заполнял мой рот. Нет, не шланг — вкусная сарделька заполнила мой рот, и я ее перекатывал языком, наслаждаясь вкусом, объемом, бархатистой поверхностью. Шкурки у Равиля Аксентьевича не было — член, вероятно, был обрезанный, хотя я в этом мало кумекаю, но головка была такой вкусной, что я не мог, не имел никакого желания ее выпускать. У меня стал подниматься второй раз. Я хотел спустить еще.
— Хватит, хватит, — негромко сказал Равиль Аксентьевич, и высвободил свой хуй из моих объятий.
Он застегивал брюки, а я теперь сосал Гаврилюку, который вдарил мне по лицу своим стоячим. У него оказалась толстая, набухшая и давно вздроченная шкурка. Я ее сосал, потому что — не скрою — больше всего в хуе ценю именно шкурку, она мне доставляет особое наслаждение, самые желанное в мужском члене для меня лично — шкурка. А Гаврилюк норовил шкурку отодвинуть, чтобы я ему отсосал головку. Ну, тут торговаться было ни к чему, потому что вот-вот должен был подойти Меркурьев с новой лампой. Я отсосал ему головку — и мы тоже спустили враз:
Тут только я открыл глаза — и увидел, что вокруг нас не кромешная тьма, а сверху из-под днища трамваев все-таки пробивается слабый дневной свет. Главный инженер и Гаврилюк стояли, опершись на стену смотровой площадки, и ждали лампу. Я затоптался на месте.
— Ну, ладно, я пойду, — сказал я.
— Подождите меня в кабинете, — строгим голосом приказал главный инженер.
— Я сейчас приду.
— В кабинете? — переспросил я, не веря в свое счастье и ожидая продолжения.
— Да, мне нужно, чтобы вы показали мне тех контролеров, которые к вам пристали. Мы вам предъявим фотоальбом и вы их опознаете.
— Да ладно! — сказал я смущенно.
— Не ладно, а так нужно. Я буду в кабинете через десять минут.
Равиль Аксентьевич протянул руку и ласково потрепал меня по щеке. И вдруг благодарно меня поцеловал прямо в губы. Мне стало как-то неловко перед Гаврилюком — и я чмокнул его в щеку.
Стоя перед дверью кабинета главного инженера, я подумал, что все-таки от принципиальности иногда бывает кое-какой толк и в наше беспринципное время.