В ужасе я отпрянула и, резко обернулась назад… О нет! Я увидела… . что всё это время… была прижатой, ласкала и занималась сексом… совершенно с посторонним мужчиной! Это был молодой парень лет тридцати, загорелый и очень накачанный… Его лицо было красным от блаженства, по нему струился пот. Мне стало жутко… Боже мой! Он же меня изнасиловал! Нет, я сама ему отдалась… да ещё без всего! … Вот дура! Какая же я дура! — мелькали у меня мысли… .
Когда мы вышли из электрички, налетел ветерок, приподняв мою юбочку. По тамбуру раздался вздох. Очевидно, все на секунду увидели мою голую попу. А потом двери закрылись, и поезд со счастливым незнакомцем умчался вдаль. А я шла рядом со своим парнем, едва передвигая ноги, и сотни мыслей стучали у меня в голове… . Я чувствовала себя использованной, обесчещенной, но в то же время развратницей, изменницей, бесстыжей курвой, но… в то же самое время мне было безумно хорошо! …
*****
В то летнее утро мы собирались с Витей за город, и настроение было превосходным! Витя — это мой парень, мы встречаемся с ним уже восемь месяцев, и за это время ни разу не поссорились. В этот день нас ожидала приятная прогулка за город, затем отдых на пляже под ласковыми лучами июньского солнышка, а вечером — костёр. Было очень тепло, и я оделась тоже совсем по-летнему: тесный белый топик на голое тело (грудь у меня небольшая, так что лифчик можно не надевать) , лёгкую белую юбочку, которая подрагивает от малейшего ветерка, и такие же легкомысленные трусики — тоненькие, одно название. Я люблю, когда летний ветерок ласкает моё тело, и потому не люблю надевать на себя что-то лишнее…
Витя нёс наши вещи, и выглядел, как навьюченный слон. В автобусе было свободно, и я села напротив него, положив ногу на ногу, глядя сквозь стёкла солнечных очков, как моими стройными ножками любуются парни, сидящие лицом ко мне. Перед самым выходом я сделала вид, что ещё немножко, и они увидят всё самое интересное… Но… я их разочаровала!
Несмотря на раннее утро желающих отдохнуть было очень много: весь перрон был битком набит народом. Люди толпились с тележками, рюкзаками, длинными удочками и колясками, и на платформе, яблоку было негде упасть… Купив билеты, мы протиснулись в самый край, отчаянно пробивая себе локтями "место под солнцем". Солнце палило неимоверно, и я не пожалела, что оделась так легко! К тому же Витя периодически тискал меня, крепко сжимая мою попку через ткань юбочки, что было очень приятно!
Наконец показалась электричка… Раскалённый поезд тёмно-зелёного цвета, в котором тоже яблокам лучше было не ездить, потому что падать им там тоже было некуда! В мелькающих окнах я с ужасом видела пассажиров поезда, которые были прижаты друг к другу самым неестественным образом!
— Вить, как же мы войдем? — всерьёз забеспокоилась я.
— Не боись, прорвёмся! — хитро подмигнул он мне и обнял меня сзади. С такими объятьями я могла быть спокойна! Он меня в обиду не даст!
Раздался скрежет тормозов, и поезд остановился, шумно отворив свои двери. Пропустив жиденькую толпу тех, кто выходил, люди сразу же рванулись, что было сил в узкие двери, заскакивая в тамбур и просачиваясь дальше в салон. Я почувствовала, как меня подхватила толпа, и я перестала что-либо контролировать. Очухалась я лишь тогда, когда оказалась в тамбуре, в самой гуще людей. Рядом стояла какая-то тётка в смешной шляпе, которая закрывала меня почти от всех, справа стоял старый дед, красный от загара и водки, сбоку ещё какие-то люди, и только Витя был неизменно сзади. Когда двери закрылись, и поезд тронулся, я прижалась к нему, что было сил…
Ехать надо было около часа, и я вся извелась, стоя на одном месте в неподвижной позе. . Было очень жарко, и на лицах окружавших меня людей выступили крупные капли пота. Люди, как рыбы жадно хватали воздух лёгкими, однако его на всех не хватало. На редких остановках двери открывались совсем ненадолго. Кто-то входил, кто-то выходил, однако в нашем углу ничего не менялось. От нечего делать, я решила поиграть со своим мальчиком. Уличив момент, я слегка потерлась о него своей попкой, спиной почувствовав, как его сердце стало биться сильнее…
Казалось, народ всё прибывал. Скоро места совсем не осталось, и на новых остановках люди разочарованно провожали нашу электричку горестным "эх" , потому что втиснуться в тамбур не было никакой возможности. Я снова потёрлась о Витю, почти сразу почувствовав на своей загорелой шее его горячее сильное дыхание, а затем… как сильно напряглась ткань у него под брюками… Мне было приятно ощущать попкой сильное напряжение его тела, и я стала тереться сильней и сильней… Я незаметно отвела руки назад и провела ими по его бёдрам снизу-вверх. Он задышал ещё сильнее, однако из-за стука колёс это было слышно только мне… Поезд трясло и поминутно подбрасывало, и мне пришла в голову странная мысль…
Я отвела руку назад и вниз и легонько сжала его член, слегка так — через штаны. Из Витиной груди вырвался приглушённый стон. Мне показалось, что он прошептал "детка…" — так он меня всегда называет. Я сжала его ещё сильнее, а потом отпустила… Его сердце бешено колотилось, угрожая выпрыгнуть из грудной клетки… Терпи, мой мальчик, терпи! … Я стала ласкать его совсем уже бесцеремонно, сжимать и разжимать, словно забыв о толпе, которая нас окружала, но ведь благодаря ней, нас никто не мог и увидеть!
Постепенно я и сама очень возбудилась… Мне захотелось сжать ноги сильно-сильно, а ещё хотелось и его ласк, чтобы он тоже поласкал меня. В такие минуты о людях уже не думаешь — в висках стучит кровь, сердце, будто раненная птица колотится изо всех сил… Я вдруг снова отвела руки назад и медленно расстегнула молнию у него на брюках. Витя попытался отпихнуть мою руку — люди смотрят! Но я была неумолима, три раза он пытался меня успокоить, давая понять прикосновениями, что это здесь не нужно делать, наконец, слегка хлопнул меня по руке. . Но меня, конечно, это только завело! Смотрите-ка, каким скромным стал! А кто вчера влез ко мне прямо в душ? И не выпускал, пока я не… впрочем… сейчас речь не об этом!
Наконец он устал сопротивляться, и позволил мне залезть к нему за ширинку. Там в тесной клетке билось что-то живое, и очень твёрдое! Я сжала его, что есть силы, стараясь не оцарапать его дружка своими длинными коготками… Я медленно расстегнула пуговку у него на трусах и бережно извлекла его член наружу… Всё равно никто не видит, а я хочу, чтобы моему мальчику было очень хорошо! … Он застонал, задышал, но я не давала ему передышки! Сейчас или никогда! Он был весь в моей власти — твёрдый, горячий, но при этом очень нежный и ранимый! Мой! Я стала ласкать его, как в постели, только сейчас я делала это, стоя к нему спиной…
Поезд снова встал. На перроне было пусто. Да и станция называлась как-то очень буднично, какой-то "117 километр" , наверное, сюда раньше высылали всяких гопников, а теперь же здесь лето, трава по пояс, море клевера, ромашек и стрекот кузнечиков!