"Тихо, Никита, тихо… " — обдавая лицо Никиты жарким шепотом — содрогаясь от наслаждения, Андрей приблизил губы к губам Никиты, страстно вобрал их в свой жадно открывшийся рот… давая Никите возможность привыкнуть к ощущению члена в анальном отверстии — не делая никаких движений членом в туго растянувшемся отверстии зада, Андрей какое-то время страстно сосал Никиту в губы… затем, оторвавшись от Никитиных губ — глядя в лицо Никиты опьяневшими от кайфа глазами, Андрей медленно, ритмично задвигал задом, постепенно наращивая темп: чувствуя нестерпимую сладость в промежности, в мышцах сфинктера, в самом члене, Андрей заскользил членом вверх-вниз — взад-вперёд… и Никита, пьяно смирившийся с болью, которая стала казаться ему уже не такой тупо — нестерпимо — раздирающей, как в первые мгновения, закрыл глаза, повторяя, словно в бреду, одно-единственное слово: "Андрюха… Андрюха… "
А Андрюха, между тем, был на седьмом небе… ах, какой это был упоительный, ни с чем не сравнимый кайф — трахать в туго обжимающее очко симпатичного шестнадцатилетнего одиннадцатиклассника! Это было античное — классическое, ни с чем не сравнимое — наслаждение… наслаждение, издревле известное всем народам на всех континентах — знакомое представителям самых разных сословий… наслаждение, воспетое и оболганное, запрещаемое рабам и рекомендуемое — в античные времена — свободному юношеству… наслаждение несомненное, упоительное, и Андрей, задыхаясь от ощущения абсолютного удовольствия, неутомимо скользил залупающимся членом в глубине Никитиного тела, то и дело наклоняясь над Никитой — сладострастно целуя Никиту в губы… оргазм был подобен взрыву: содрогнувшись от полыхнувшего между ног огня — конвульсивно стиснув мышцы собственного сфинктера, Андрей разрядился в Никиту мощным выбросом спермы, и эта сладость, сильная, почти болезненная, отозвалась мгновенной ломотой в облегченных от семени яйцах; тяжело дыша — не извлекая из Никиты член, Андрей грудью припал к груди Никиты, вжался губами в Никитину шею, закрыл глаза… "Андрюха… ты меня выебал… да?
Выебал меня… писец! — Никита зашевелился, пытаясь столкнуть Андрея с себя. — Давай, бля… я тебя тоже… так же… в жопу, Андрюха… в жопу, бля! Давай… " "Никита… — Андрей, благодарно целуя Никиту в губы, рывком извлек из Никитиного зада потемневший опухший член и, оторвав своё тело от тела Никиты, тут же потянулся рукой за салфеткой. — Ты меня тоже… так же, Никита… обязательно!" Андрей извлёк из Никитиного зада член, и мышцы Никитиного сфинктера тут же сомкнулись, как если бы вообще ничего не было… и только изрядная порция Андреевой спермы, оставшейся в теле Никиты после извлечения члена, теперь могла бы со всей неоспоримой очевидностью подтвердить-засвидетельствовать только что произошедшее анальное сношение с Никитой в пассивной роли, — опуская ноги, трахнутый в зад Никита с чувством блаженного облегчения вытянулся на постели в полный рост…
И хотя Андрей, как всякий другой индивид мужского пола, сразу после оргазма почувствовал телесную опустошенность и внутреннюю апатию, тем не менее он вновь потянулся за вазелином, видя, как Никита, движимый естественным стремлением удовлетворить собственное сексуальное желание, тут же стал нетерпеливо приподниматься, чтобы занять место Андрея; "Давай, Андрюха… я тебя в жопу!" — пьяный Никита, шестнадцатилетний школьник-одиннадцатиклассник, никогда не думавший до этой ночи о какой-либо "голубизне", хотел удовлетворить с Андреем свое сексуальное желание точно так же, как это только что сделал Андрей с ним…
"Давай, Никита… давай! Я разве против? Долг платежом красен!" — рассмеялся Андрей, меняясь с Никитой местами… ему, Никите, было плевать, какими словами обзывают анальное траханье между парнями разномастные штатные моралисты и прочие самодеятельные энтузиасты, с подозрительной озабоченностью обличающие однополый секс на всяких-разных интернет-форумах и прочих площадках публичной коммуникации, — шестнадцатилетний Никита, не голубой и не гей, хотел кайфовать-трахаться, справедливо полагая, что секс с парнем может быть ничем не хуже секса с какой-нибудь девчонкой; собственно, он даже не думал об этом — он, будучи пьяным, это понимал-чувствовал интуитивно, без какого-либо анализа всех "за" и "против", — "надстройка" у Никиты была нейтрализована алкоголем, а потому возбуждённый Никита руководствовался исключительно "базисом" — желанием, напрочь лишённым умозрительного истолкования.