Дайна, к которой была обращена последняя реплика — нас к тому времени в помещении гостиной осталось лишь трое, четвёртый гость был выманен наружу запахом шашлыка не далее секунды тому назад, — неторопливо затянулась.
— Он говорил многие весьма разумные вещи, — спокойно изрекла она, зажав слабо тлеющую сигарету между пальцами. Ею в этот миг нельзя было не залюбоваться. — Например, что мораль обусловлена и что совесть срабатывает лишь задним числом. Ни один человек не знает никогда своих собственных принципов.
В этот момент послышался чей-то возглас снаружи дома. Нечто вроде… "Шашлык готов. Идите жрать, господа".
Предпоследний гость — если считать за последнего меня — встал, невольно потянул носом, подавил голодную суетливость, элегантно раскланялся перед хозяйкой и покинул помещение.
Дайна вновь затянулась, ничего не говоря.
Я чувствовал себя смущённо, оставаясь с дамой наедине — но всё-таки не столь смущённо, чтобы рискнуть состоянием желудка. В конце концов, что есть смущение? И разве я не общался с Дайной в Сети до того как минимум раз пять?
Разницу мне предстояло узнать.
— Почему ты считаешь, что человек никогда не знает собственных принципов? — решился спросить я. Просто потому что молчание смущало меня ещё сильнее беседы.
Такое обычное сетевое "ты" далось в оффлайне мне нелегко.
Дайна чуть помолчала.
— Возможно, я выразилась не совсем полно, — уточнила она. В её карих глазах голубоватой искрой отражался падающий из-за полуоткрытой двери гостиной отсвет дня. — Человек никогда не знает своих принципов заранее. Он познаёт их лишь опытным путём, путём проб и ошибок.
— Откуда тогда сами принципы? — высказанная ею концепция меня неожиданно всерьёз заинтересовала. — Если человек лишь путём проб и ошибок обнаруживает существование в себе принципов, значит, те возникли в нём без его участия, что невозможно.
— Почему? — Поэтесса с тёмным прошлым полуприкрыла очи. — Каждый человек как таковой рождается на свет без своего собственного участия.
— Но принципы — вещь сложная. В конце концов, чтобы принять их в себя, человек должен их понять, а чтобы их понять, он должен иметь уже вполне развитое сознание.
— Как сказал великий визионер Олдос Хаксли, — собеседница стряхнула с сигареты пепел, — "Мораль никогда не должна основываться на понимании". Принципы первоначально усваиваются нами лишь в виде довольно примитивных бессловесных рефлекторных схем. Которые потом нашим подсознанием слепо применяются ко всему вокруг, на основе наблюдений за чем наше сознание позже придаёт принципам словесное описание.
— Это лишь теория. Верующие, например, полагают, что у морали и совести в нас другой источник.
— Верующие, — Дайна чуть улыбнулась.
Как и большинство полагающих себя излишне умными людей, она, разумеется, верила в Бога — своего личного.
— Кроме того, как можно не знать того, что составляет основную мотивацию твоего существования, ну или одну из основных мотиваций? Утверждение это кажется мне сомнительным.
Вроде бы Дайне стал слегка надоедать сей бесплодный спор. А может, и нет. Следует учесть, что реально наш разговор мог не быть таким сдержанным, спокойным и академичным, каким я его здесь передаю спустя годы через воспоминания.
Так или иначе, но в глазах её появилась новая искра — то ли раздражения, то ли исследовательского интереса.
— Мотивация эта, пусть и кажется субъективно существенной, но не тянет даже на роль одной из основных.
— А какая — тянет?
Она не отвела глаз.
— Репродуктивный инстинкт, например. В литературе описано немало случаев столкновения этой мотивации с так называемыми принципами.
— Но принципы порой всё же побеждают, — уже не столь уверенно возразил я.
Тема меня несколько смущала.
— Но знает ли об этом человек заранее? Впрочем, — собеседница притушила сигарету в стеклянной пепельнице, — можно было бы произвести практический эксперимент.
— Человек не может не знать, — запальчиво возразил я, прежде чем до меня успела дойти суть последней произнесённой собеседницей фразы. — Какой… эксперимент?
Собеседница кинула на меня из-под опущенных ресниц задумчивый взгляд своих карих глаз.
— Эксперимент по противостоянию основной мотивации и той, которую ты называешь своими принципами.
Я почему-то начал чувствовать себя неуютно под её взглядом. Причём желудок был здесь ни при чём — я о нём вообще забыл.
— Твои принципы, к примеру, запрещают тебе чересчур сближаться с девушкой твоего друга? — Поэтесса отвела застлавшийся дымкой взгляд в сторону и чуть облизнула губы. — Без его ведома и согласия, разумеется.