— Сколько времени ещё ждать? Так медленно, мне надо успеть к девяти домой, ты знаешь, я не могу.
— Сейчас сравнительно быстро. Вот, помню, раньше…
Я не особо вслушивался в разговор двух женщин постбальзаковского возраста впереди меня, всё больше поглядывая в начало очереди, на симпатичную кассиршу за стеклом.
Очередь была короткой и продвигалась и впрямь сравнительно быстро. Пользуясь тем, что стою последним в очереди и никто не обращает на меня особого внимания, я повиновался неожиданному порыву и извлёк из кармана мобильный телефон, сделав пару снимков девушки за кассой.
Как её описать?
Поскольку лично я её внешность всё равно едва ли забуду, возможно, правильней было бы оставить здесь на месте описания густой чёрный пробел — который мог бы самостоятельно заполнить каждый своими собственными фантазиями и мечтами.
Тем не менее то ли из эгоизма, то ли из желания на всякий случай всё же зафиксировать здесь крупицу своих впечатлений, я попробую отобразить её внешность. Представьте себе короткостриженую миниатюрную блондинку, волосы которой — не то благодаря благоприобретённой окраске, не то благодаря удачной врождённой наследственности, — столь белы, что, хотя и имея чуть желтоватый оттенок, идут почти в один тон её белому халатику. Волосы эти были собраны на затылке в короткий хвостик, в целом же вся её внешность как бы так и атаковала идеей стерильности, свежести, белизны.
Тонкие чистые пальчики, выглядящие так, словно только что были вымыты водой с ароматизированным мылом и простерилизированы ультрафиолетовыми лучами.
Строгое деловитое личико, в котором не было ровным счётом ничего излишнего.
Светлая незагорелая кожа.
Можно сказать, что в чём-то она выглядела идеальным воплощением стереотипа "красивой блондинки", но — не пышногрудой блондинки Голливуда, а строгой блондинки-секретарши. Для полного соответствия вышеприведённому образу ей недоставало разве что хрестоматийных очков в золотистой оправе.
Устыдившись внезапной мысли, что она может меня засечь, я поспешно спрятал телефон обратно в карман брюк.
Вообще-то мне не особо свойственно тайно фотографировать незнакомых девушек, да ещё и в таких условиях, когда вокруг полно бдительных чужих глаз. Касса банка находилась на втором этаже супермаркета Ergo и, хотя верхний отдел магазина был редкопосещаемым и скорее всего опять пребывал на ремонте, теоретически позади меня всё-таки вполне могли оказаться наблюдательные кассиры отдела.
Я вообще на редкость стеснительный и замкнутый тип.
Просто в тот день во мне взыграла весна, начавшееся цветение всего живого и растущего вокруг заставило мои железы вбросить в кровь свежие порции гормонов, побуждающие меня видеть всё вокруг в ярких красках и поддаваться вспышкам необузданных чувств.
Возможно, столь необычным образом весна в тот день подействовала не только на меня одного?
Этим могли бы объясняться последующие события.
Очередь продвинулась на одного человека вперёд, я на одного человека ближе оказался к окошку кассы. К окошку подошла только что беседовавшаяся с соседкой дама пенсионного возраста, приступив к законному получению своей оплаченной годами каторжного труда пенсии. Я переминался с ноги на ногу, не в силах дождаться, когда же подойдёт и моя очередь. Наконец пенсионерка получила и пересчитала свою ежемесячную ренту, после чего место у окошка освободилось.
Я просунул в щель под стеклянным окошком заранее извлечённую из кармана бумагу, получаемую регулярно по почте от своего сетевого провайдера, присовокупив к ней своё собственное удостоверение и полагающуюся денежную сумму.
Оплата Интернета.
Девушка протянула к документам свою тонкую изящную ручку; при этом глаза наши на миг встретились, и совсем не походило на то, чтобы она успела заметить мои игры с телефоном в очереди. Она принялась задумчиво расправлять изрядно скомкавшуюся за время пребывания в моём кармане бумагу, предоставив мне возможность хорошенько рассмотреть её лёгкое — недаром стояла редкая для весны жара — белое одеяньице, сквозь которое местами просвечивали ещё более белые тонкие лямочки белья.
Я бы облизнулся, не стой я так близко к кассе.
Она же, будто уловив мой взгляд, освободила левую руку от обязанностей по разглаживанию присланного мне счёта. Коснувшись ею в задумчивости правого плеча, словно намереваясь почесать его или снять пылинку, девушка медленно провела по плечу ладонью, опустив её ниже, ещё ниже, заставляя ткань халатика как бы очертить контур её небольшой аккуратной груди.
Чуть набрав в грудь воздуха и как будто слегка выпрямившись, она повторила процедуру снова, опять и вновь, не отрывая взгляда от лежащего перед ней листка бумаги.
Движения её стали ещё откровенней.
Ласкательней…
Стоя единственным в очереди, я мог позволить себе роскошь не отвлекаться на думы о том, что думают стоящие сзади меня посетители — тех, насколько я мог судить, позади пока ещё не было.