— Если кто-то из них дернется, стреляй! Поняла? — голая Любка сделала шаг вперед, ухватила Саню за воротник и властным движением потянула его голову книзу. — Так, сибирячок, ну-ка, сделай гостье куниллингус!
Она села на бортик ванной, раздвинула голые ноги.
— Чего сделать? — плаксиво поинтересовался Саня, опускаясь на корточки.
— Лижи, сволочь! — тихо, но внятно произнесла Любка, хватая его за волосы и подтягивая лицо к раздвинутой щели.
Санина голова дернулась, но осталась на месте. Люба посмотрела на меня.
— А что, Маша, может, постреляем их на хер. Скажем, оборонялись, синяков друг другу наставим:
— А давайте я полижу? — предложил Кеша, который все это время так и продолжал стоять за спиной Любы в позе гипсовой статуи. — Мне это даже нравиться:
Люба презрительно отмахнулась.
— Тебя, теленочек, мы для другого дела приспособим: — она снова наклонила голову Сани к своему межножью.
На этот раз мужик покорно придвинулся к раздвинутым ляжкам. Зачмокал, как ребенок, сосущий соску.
Любка откинула голову, прикрыла глаза. Руку она продолжала держать на его голове, направляя ее по мере необходимости — влево, вправо, вверх. Через несколько минут лицо ее исказилось в сладкой муке.
Кеша радостно хихикнул. Мясистый, складчатый затылок Сани был багровым, шея налилась краской.
Любка несколько мгновений сидела молча, отдувалась.
— Лучший язык в городе! — наконец, одобрительно заметила она, поворачиваясь к Кеше — А тебя, голубь, видно, никто не любит?
— Почему же? — скривился Кеша. — Любят:
Любка покачала головой.
— По-моему, недостаточно. Верно, подлиза? — она строго посмотрела на Саню.
Тот испуганно дернулся.
— Ну, давай, поворачивайся задом, раздвигай ягоды.
— Чего? — фыркнул Кеша. — Какие еще ягоды?
— Жопу подставляй, мудак! — засмеялся Саня, успевший оценивший шутку Любки. — А вы чем его будете: свечкой, что ли?
Люба покачала головой.
— Нет, милый. Это же твой друг, так что займись им сам: Давай, поторопись:
Через мгновение в ванной раздался обиженный рев Кеши и радостные выкрики Сани.
Я отступила вглубь коридора. Смотреть на сношающихся мужиков было противно и: забавно. Саня, судя по ритмичному, умелому раскачиванию, делал это не в первый раз. Лицо его с каждым толчком крепких бедер становилось умиротвореннее, радостнее.
Кеша стонал. Но не мучительно, а напряженно, даже с удивлением. Может,
удивлялся, что не все в этой жизни плохо кончается?
— По-моему, они нашли друг друга: — сказала Любка, захлопывая дверь ванной. — А нам пора:
Я глянула на часы. До поезда оставалось совсем немного. Чуть-чуть больше, чем Сане и Кеше до долгожданного оргазма.