— Отшлёпаете.
— Шлёпают ладошкой. Говори.
Неужели она действительно стеснялась? Светлана встала на цыпочки и прошептала:
— Вы меня выпорете.
— По какому месту.
— По попке.
— Чем?
— Ремешком.
— Теперь скажи всё вместе.
— Выпорете ремешком по моей сладенькой попочке.
Ни черта она не стеснялась! Сергей Петрович решил удовлетвориться сказанным и продолжил:
— Всё правильно, только не ремнём, а розгой. Чтобы больнее было.
— Нет, давайте ремнём.
— А что такое? Попу бережёшь?
— Не в этом дело. Просто не хочу прутиком. Хочу ремнём. Моя попка ремень любит, а больше ничего.
— Ну ладно, только тогда моим ремнём из брюк. Он тяжелее.
— Ладно.
— Имей в виду: я буду пороть тебя по-настоящему. Не для удовольствия, то есть не для твоего удовольствия, а потому что ты виновата. Понимаешь?
— Да.
— Ну, давай, поехали тогда.
— Сегодня нельзя.
— А что такое?
— У меня начинается…
Во время месячных пороть действительно было нельзя. Пришлось отложить. На следующий день Сергей Петрович пошёл в магазин и купил четыре кошачьих шлейки. Он был уверен, что те, первые, подевались куда-нибудь.
Наконец, день порки настал. Светлана сидела на диване и смотрела на него сердито и безо всякого чувства. Сергей Петрович тоже решил рассердиться. Он выдвинул стол на средину комнаты, постелил одеяло, достал шлейки, сказал:
— Ну, давай. Ты всё знаешь. Юбку вверх, трусы вниз, и ложись попой кверху. Помочь тебе забраться?
— Что это вы достали?
— Как что? Тебя привязывать.
— Я не собачонка. Я не дам себя привязывать. Наказывайте так.
— Как, так? Мы же договаривались.
— Я не знаю, с кем и о чём вы договаривались. Но я не собачонка и привязывать себя не дам.
— Раньше же давала.
— Раньше давала, а теперь нет.
Она так и не разрешила себя привязать, а по-другому Сергей Петрович не захотел её пороть. Он сердился, вставал, махал руками, собирался уходить, возвращался. Всё кончилось заурядным половым актом и неискренним примирением.
После этого он ни разу её не выпорол. Всё вообще пошло наперекосяк. Чувства ослабевали со временем. Их заменяла похоть, то есть примитивное желание сексуальной близости. Постепенно похоть уступила место привычке. Потом привычка тоже исчезла. Они расстались одним вечером холодно, без ссоры и без желания увидеться ещё. Пообещали созвониться, но как-то не случилось.
Интересно, жив ли ещё тот ремень, и надевает ли его иногда Светлана?