На ней была мужская рубашка, которая едва прикрывала черные стринги.
На ногах были черные лакированные туфельки на высоких шпильках.
Она стояла на коленях, обтянутых сетчатыми чулками, в прихожей своей квартиры, со связанными за спиной руками.
Входная дверь была немного приоткрыта и случайный прохожий, сквозь небольшой проем, мог заметить руку, державшую ее за недавно так тщательно уложенные, а теперь разметавшиеся по плечам рыжие кудри.
Мог видеть ее серые глаза, в которых блестели бисеринки слез.
Мог видеть ее приоткрытый рот, накрашенный ярко красной помадой.
Мог видеть, как державший ее за волосы, грубо и настойчиво, с каждым разом все глубже и глубже, трахал ее маленький, блядски накрашенный ротик. Как с каждым новым толчком каблучки ее туфель то сходились, то расходились в разные стороны, а рыженькая голова двигалась все быстрее и быстрее, повинуясь его животным желаниям.
Прекратив трахать рот этой маленькой шлюшки и не развязывая рук он посадил ее на зеркало, которое стояло там же в прихожей, совсем рядом с дверью, ведущей на лестничную клетку. Легкий ветерок врывался через едва приоткрытую дверь и, касаясь обнаженной кожи, был пока единственным свидетелем и участником этой маленькой пикантной сцены.
Слегка отодвинув тонкую полоску трусиков и поцеловав то, что открылось за ними, он овладел ею. Сначала медленно, наслаждаясь каждым мгновением доставляемых ощущений. Медленно:
Время остановилось.
Весь мир остановился.
Было только одно движение. Бесконечно растянутое. Выматывающее ожиданием.
И ей казалось, что этой сладкой пытке не будет конца.
Потом быстрее. Она раздвинула ноги, в черных чулках, давая ему возможность брать себя всю, сильнее и глубже. И полностью.