— Утром мы с Васей натаскали на галечную косу целую гору валежника, в середину ее железную бочку с водой поставили и подожгли. Я изо всех сил старалась работать, чтобы показать себя не городской неумехой, а настоящей таежницей. Когда огонь прогорел, на горячую гальку настелили елового лапника, установили жерди вроде чума и все накрыли самой большой палаткой из тех, что везли геологам. Принес Вася две фляги холодной воды и говорит: "Приглашаю в парную баню, раздевайся".
*****
В отличие от Вики, Людочка выросла под крылом любящих ее мамы и папы. На геологический факультет она поступила не испытывая особой тяги к геологии. Просто ей нравилось романтика туристических походов, ночные костры и песни под гитару. Отец ее был заядлым туристом и охотником, чему и обучал любимую дочь. Еще школьницей она умела наловить рыбы, лихо била влет уток из дробовика, ставила капканы, бегала на лыжах. Среди попавших в авиакатастрофу дамочек только она умела развести костер и оборудовать ночлег в лесу.
В институте Люда училась легко, вела беззаботную жизнь легкомысленной студентки, а выезд на полевую практику представлялся ей продолжением серии туристических походов. Ожидая посадки в аэропорту она сразу обратила внимание на Василия, от которого веяло спокойной силой. Студентка разговорилась с ним и была очарована. Короче девочка влюбилась первой в своей жизни любовью. И в аэропорту, и во время полета она все время старалась быть рядом с ним и была огорчена отсутствием встречного интереса.
Первая безответная любовь доставляет много страданий. И, не приведи Бог, неопытной девице подарить первое чувство матерому мужику, всякое повидавшему и много испытавшему. Плохо, если нарвется она на циника, который "поматросит, да и бросит" романтическую дурочку. Но не менее больно наткнуться на холодное равнодушие вместо ответного чувства. Со временем такая любовь пройдет и останется от нее только светлая грусть, которую мы бережно храним до конца своей жизни.
"Как он может не понимать слов, ни о чем не догадываться, когда во мне все кричит о любви. — Думала девушка. — Интересно, что же значит, это самое слово — любовь? Может, это просто красивое слово, отдающее романтикой? Что-то для карасей-идеалистов женского пола. Для многих оно не значит ничего, а для меня это вся жизнь. Многие девчонки говорят его всем подряд, нисколько не смущаясь, а я буду хранить в своём сердце и доверю только ЕМУ единственному".
"Когда я смотрю в глаза моему Единственному, просто не хочется лишних слов, достаточно сказать: "я тебя люблю". А можно вообще ничего не говорить, потому что мою любовь видно во всём: во взгляде, в движениях, в мыслях — да во всём! А потому, можно промолчать, ведь любовь-то, на самом деле — вовсе не слово, а действие. Любить легко, потому что я готова взлететь, свернуть горы, сделать невозможное, чтобы любимый меня заметил".
По молодости лет и наивности Людочка еще не знала, что любовь — это готовность к самопожертвованию, ответственность, и, кстати, очень великая. Да и кто из нас с полной уверенностью может сказать: я знаю, что такое ЛЮБОВЬ. Наверное, любовь можно сравнить с птицей, красивой, но очень робкой и ранимой, которую так легко спугнуть. Вот тогда остаётся боль, ужасная, пульсирующая боль в душе и шрам на сердце. Боль со временем затихнет, но не пройдёт, она останется, и шрам останется надолго — порой навсегда. Именно такой шрам уже имелся в душе Василия.
Василий Боровой, конечно, заметил восторженное обожание, которое было направлено на его персону. Заметил и в душе только досадливо поморщился. Мнение его было категоричным: вертихвостка!
А дальше был короткий полет, падение самолета и начало длительной борьбы за выживание.
Выбравшись из покореженного фюзеляжа самолета, Людочка испытывала совершенно нереальное, сумасшедшее чувство СЧАСТЬЯ! Еще бы: она жива и невредима (не считая мелких ссадин) , любимый мужчина так же жив и здоров. Вот он — выносит из самолета раненного, помогает выбраться Инне Павловне, спешно выбрасывает наружу вещи.
— Уносите все подальше, возможен пожар!
И она бросилась помогать Василию. Шок пришел после того, как из самолета были вынесены тела погибших. Вечером, сидя у костра, Людочка засмотрелась на Василия и опять ударилась в мечтания. "И почему мы не встретились раньше… глупый вопрос, конечно, да и не важно… главное ОН есть, рядом со мной… смотрю на огонь и думаю, что вот оно, счастье. Отблески костра прыгают по твоим щекам… ты потягиваешься во всю мощь своего тела, вздыхаешь и о чем-то думаешь… И мне так хочется дотянуться до тебя, донести хоть частичку своей любви…"
***
— Когда началась наша робинзонада, — рассказывал Боровой, — мои нынешние жены были пустыми сосудами с ляжками, попками, титьками, но без душевного содержания. Зато каждая из них обладала большими амбициями и самомнением. Один восточный мудрец сказал: Женщина — это сосуд, который наполняет мужчина. Просто пустой сосуд причудливой формы, и только мужчина создает его содержание. Дело было за малым. Как потом выяснилось, мне предстояло покорить их, обучить знанию своего места, если угодно — наполнить содержимым. Строго говоря, главная задача мужчины в том и состоит, чтобы наполнить женщину содержимым.
Но и я должен был научиться видеть в каждой из них Богиню. Только тогда и женщина, в свою очередь, увидит в тебе Бога и возникнет между ними вечный, как мир, Духовный союз! Союз не половинок, а зрелых, состоявшихся личностей, каждая со своим опытом и привычками, с которыми нужно считаться. В глубине души каждый из нас мечтает встретить ту, Единственную, которая станет и женой, и сестрой, и матерью, и дочерью — Богиней! Такое счастье выпадает редко, а вот мне оно досталось, да еще в четырех экземплярах! — закончил мой, склонный к философии друг.
А на первых порах все шло не так гладко. Когда прошел шок от вынужденной посадки самолета и были перевязаны мелкие раны, пришло время оценить шансы на выживание. Все четыре спутницы Василия Борового были настроены оптимистически и ждали быстрого спасения.
Василий понимал, что промедление может быть смерти подобно. Нужно было вытащить из самолета груз и рассортировать его по значимости. Собрать все емкости и сцедить в них возможно большую часть из остатков авиационного керосина. По-хорошему следовало приготовиться к проходу на икромет красной рыбы, наловить и закоптить ее возможно больше.
— Вся прошлая жизнь приучила меня готовиться к худшему повороту событий, — рассказывал мне Боровой, — но убедить эту склочную четверку не было никакой возможности.
На предложение журналиста построить добротное зимовье и сократить рацион они ответили, что до прибытия спасателей будут жить в фюзеляже самолета, лежащего на обсохшей речной косе. Намек на какие либо совместные работы был встречен в штыки. От лица подруг Инна Павловна ответила:
— Ох, и любите же вы, мужики, командовать.