— Ты ножку циркуля-то ягодицами зажми, зажми! И не хихикай. Ничего, что щекотно, потерпишь. ах ты, господи, кругленькая-то какая! Ну просто прелесть девочка.
Он чмокнул ее еще раз и велел:
— Ну хватит, одевайся. За авансом придешь четырнадцатого числа.
"И задницу не забудешь показать", — пробурчали у окна, щелкая костяшками счетов.
— Сантиметр отнесешь по дороге в закройное, — велел на прощание Никифор Никитич. — Наискось через двор, третья дверь.
В закройном пахло текстильными пропитками и нагретым металлом ламповых абажуров. Щелкали ножницы и стучали настольные прессы.
— А я тебе говорю, что неправильное лекало! — кричал сутулый брюнет толстухе в красной косынке. Он оглянулся в поисках поддержки, и взор его упал на Свету, вставшую в нерешительности у дверей.
— Смотри! — закричал он. — Вот юная девушка с хорошей фигурой. Сможет она это надеть? Ты! Поди сюда!
Света послушно подошла.
— Встань на стол!
Она влезла и выпрямилась. Брюнет одним движением содрал с нее юбку, шлепнул по бедру и торжествующе спросил толстуху:
*****
— Ну? Видишь?
— У нее трусики плотные, — возразила толстуха. — Видишь, резинка как врезается? Вот и искажает линию.
— Получи свои трусики! — взревел закройщик, содрал со Светы трусики и швырнул толстухе в лицо. — Смотри! Между ног у женщины должны быть три отверстия.
— Открыл Америку, — фыркнула толстуха.
— У меня и есть три, — сказала Света.
— Фига у тебя есть! Если то, что ты думаешь — тогда шесть!
Света зашевелила губами и стала загибать пальцы.
— Три, — возразила она.
— Сдвинь ноги плотно! Ну"! Первое — между щиколоток. Второе — над икрами под коленями. Третье — в верху бедер, под промежностью.
— Нет у нее там промежутка, — возразила толстуха. — Хотя она совсем стройная и молодая, сам видишь. .*;.
— Это волосы закрывают! Вон какой кустище, такая волосня хоть целый овраг закроет! — закричал закройщик.
Он энергично сунул Свете руку между ног, схватил в горсть волосы на больших половых губах и потянул их вперед и вверх, стараясь обнажить половые органы и верх лобка. От неожиданной боли Света ойкнула.
— Не пищи, не целка!
— Я девственница, — неожиданно сказала Света.
— И откуда ты такая взялась, — удивилась толстуха и уставилась на открывшуюся Светину раздвоинку, как на чудо природы.
— А девственница — так прикройся, — не растерялся закройщик и прижал оттянутые волосы обратно между ног. — Иди отсюда, не мешай работать.
— Ничего она не мешает, — возразил другой закройщик. — Пусть еще постоит, я тоже лекало проверю. — Приблизившись, он положил ладонь Свете на внутреннюю сторону щиколотки, медленно провел вверх до промежности и долго там держал, плотно прижав и слегка вдавив средний палец в долинку, где пушистость сменялась гладкостью, горячей и нежной. Зачем-то пощупал осторожно бугорок, взбухший в переднем уголку долинки, вздохнул и неохотно вернулся за свой стол.
— Я пойду? — спросила Света, ища взглядом свои трусики.
— Ты заходи почаще! — напутствовали ее. Без пяти десять, как и было велено, она вошла в приемную директора. На стульях вдоль
стены уже сидели человек семь — все мужчины в годах, с озабоченными деловыми лицами. Секретарша на своем посту перед обитой дверью тыкала пальчиком в селектор, переругиваясь с каким-то не то Бардиным, не то Бурдиным.
— А-а, — обрадованно протянула секретарша, — вот и наша новая машинистка. Ну как, все в порядке? Нашла без приключений?
— Все в порядке, — сказала Света.
— Ну — вот твое место, садись, обживайся. С началом первого трудового дня тебя.
— Спасибо, — воспитанно поблагодарила Света и села за стол с пишущей машинкой, аккуратно поправив юбку. Электрическая "Ятрань" была ей хорошо знакома. Она выдвинула ящики стола, осматривая хозяйство, вставила в машинку новую ленту и почистила шрифт постриженной зубной щеточкой. Стопку копирки положила под левую руку, а стопку чистой бумаги — под правую.
Солнце светило в большое, чисто вымытое окно. За окном трещали воробьи. Настроение было прекрасным.
— Маша!!! — взревел селектор голосом людоеда. — Если он мне не поставит сейчас печать, я к черту улетаю обратно!
— Я же передала ему указание! — отчаянно закричала секретарша.
— А он говорит, что клал на твое указание! — грубо кричал людоед.
Секретарша закудахтала, забила крыльями и застучала каблучками — исчезла.
Мужчины у стены как-то свободно расправи" лись и завздыхали, водя глазами по сторонам. Через малое число секунд, глаза их сфокусировались на Свете, как прожекторы — на сбиваемом самолете.
— Новенькая? — спросил один.
— Раньше-то работала где? — спросил другой.
— А платят сколько тебе здесь? — спросил третий.
— Я только после школы, — сказала Света. — И вот кончила курсы, сегодня первый день. А зарплата — семьдесят рублей.?
Мужчины перемигнулись.
— Это надо отметить, — хилый хозяйственник достал из портфеля бутылку коньяка и на-! лил Свете почти полный стакан. — Давай-давай, так полагается.
Она выпила и тяжело задышала.
— Ты закуси, закуси, — толстяк в пестром галстуке протянул ей раскрытую коробку шоколадного ассорти, а его сосед мгновенно и ловко нарезал кружевом лимончик. Портфели у них были на все случаи жизни.
— Ну, а кроме как печатать, ты работать-то можешь?
— А что еще надо делать?
— Ха! Вы слышите? Она спрашивает, что еще надо делать!
По приемной прошел смешок.
— Машинистка директора должна многое делать, — пояснил толстяк. — И отнести чего куда, и вопрос выяснить, а главное — чтобы посетители были довольны.
— А для этого надо исполнять все их желания, — продолжил его сосед. — Причем любые.
— Любы-ые. — задумчиво протянула Света.
— А как же!
— Мне про это еще не говорили.
— Вот — говорим.
— А ты что же думала — тебе зарплату просто за перепечатку платить будут?
Посетители дружно рассмеялись.
— А любые — это какие?..
— Вот мы здесь теряем свое время. Принимающая сторона обязана нам это компенсировать. Маши нет, значит, обязана ты. Влезай-ка на ее стол и покажи нам, что ты уже взрослая сотрудница! А взрослая девушка или нет — это видно только без всех этих одежд, которые на тебе. На, выпей еще, не отворачивайся — так полагается.
Света выпила и покачнулась. Ей помогли влезть на Машин стол. В голове шумело весело и приятно. В первый же день она замещает секретаршу директора!
— Оп-ля! — весело сказала Света и сбросила кофточку. Зрители зааплодировали.
— Оп-ля-ля! — крикнула Света, одним движением с треском отдирая две кнопки "бананки" и швыряя юбку к стене. Толстяк поймал юбку и поднял над головой.
— Оп-ля-ля-ля! — запела Света, ловко расстегивая лифчик, и потрясла грудями так, как тренировалась иногда в ванной перед зеркалом.
— Браво! Бис! — кричали зрители.
— А теперь — попка и пипка! — объявила Света, содрала трусики и ножкой послала зрителям.
Аплодисменты переросли в овацию.
Света повернулась спиной, прогнула талию и шлепнула себя обеими ладонями по ягодицам, сияющим в солнечных лучах.
— Мягонькая, круглая и гладкая! — торжественно прокричала она. — Внимание!
И повернулась передом, прижав растопыренные розовые пальчики к бедрам по обеим сторонам пушистого треугольника внизу живота.
В такой позе она окаменела, вперившись в открывшуюся дверь. В дверях, уже в иной позе, окаменел директор.
— Светлана! — неживым страшным голосом сказал он. — Что это"?"!!!
Посетители вскочили по стойке "смирно". В руках их были машинально зажаты предметы Светиного туалета. -*
Светка!!! Тварь!!! — шепотом дракона про-; ревел директор. — Убью!!!
— Папочка!!! — в ужасе зарыдала Света со стола. — Я же замещала секретаршу!!!
Неким образом вся одежда оказалась у ее ног, ‘ хотя никто из посетителей не шелохнулся.
— Слезть!!! Одеться!!! Ко мне!!! Каменным гостем он пронесся мимо строя и
мимо стола в свой кабинет. Посетители влипли в стену, как барельефы.
Через час, благоухая валокардином, валерьянкой и коньяком, лежащий на диване директор раскрыл глаза. Секретарша совала ему под нос ватку с нашатырем, а дочь махала полотенцем. Он убедился, с трудом поворачивая глаза в глазницах, что все предметы туалета дочери вполне прикрывают ее тело положенным образом. И слабым жестом указательного пальца выслал секретаршу за двери.
— Я делала все, как мне говорили, — перепуганно оправдывалась Света. — Ты же сам говорил: веди себя хорошо и всех слушайся.
— Вот теперь объяснишь маме, почему я так поздно приезжаю домой, — прошептал директор.