— Точно такой же, как у малыша, что лежит на соседнем столе, — кивнула одна из практиканток на лежащего справа от меня полуторагодовалого Серёжу, которого Оксана уже успела раздеть догола.
— Ага, у них почти одинаковые писульки, — улыбнулась другая практикантка, — У семилетнего конечно покрупнее.
— Совсем ненамного, — усмехнулась третья, — А по форме точно одинаковые.
— Я как раз на это и хотела обратить ваше внимание, — сказала врач, — У семилетнего мальчика уже не должно быть такого плотного хоботка.
Врач снова неприятно помяла пальцами мою письку.
— Крайняя плоть в этом возрасте должна быть достаточно эластичной, чтобы полностью оттягиваться, — продолжила Ирина Владимировна, — А у него — смотрите — головка вообще не открывается.
— Физиологический фимоз? — подала голос рыжая практикантка.
— Давай не будем преждевременно ставить никаких диагнозов, — улыбнулась врач и повернулась к медсестрам, — Значит так, девочки. Будете теперь каждый день водить его к процедурной медсестре. Она знает, что делать.
— Мы сейчас никак не успеем, — виновато сказала Маша, посмотрев на часы, — Через полчаса смена заканчивается.
— Тогда попросите следующих медсестер, чтоб сводили, — сказала врач.
— А чё им сказать-то? — спросила Оксана, — Как эта процедура называется?
— Скажите, чтоб попросили процедурную медсестру разработать ребёнку крайнюю плоть, — пояснила врач, переходя к следующему пеленальному столу, — Всё, можете его одевать.
Врач склонилась над лежащим на соседнем столе голеньким малышом.
— Сейчас я тебя одену, — сказала мне Маша, отправившись к моей тумбочке за сухими трусами.
Представив предстоящую мне загадочную, но явно малоприятную процедуру, я похолодел от страха. К счастью ночные медсестры действительно не успели сводить меня в процедурный кабинет, потому что у них закончилась смена.
— Привет, Светка, — поздоровалась Маша с вошедшей в палату девушкой в белом халате, — А Таня где задерживается?
— С Катькой в коридоре лясы точит, — усмехнулась Света, — Сейчас я ее позову.
Света вышла из палаты и через полминуты вернулась с другой девушкой, на ходу застегивающей белый халат.
— А у нас новенький, — объявила Оксана, кивнув в мою сторону.
— Этот? — удивилась Таня, — Что такой большой тут делает? Опять в обычных палатах нет мест?
— Э-э, как тебе сказать, — замялась Оксана, — Этогог мальчишку немножко по другой причине сюда направили. Мы его, как малыша, учим ходить на горшок.
Ночные медсестры принялись рассказывать своим сменщицам о моих конфузах. Слушая их, я периодически ловил на себе насмешливые взгляды Светы с Таней, от которых хотелось провалиться под землю.
— Даж не знаю, чего еще от него ожидать, — с улыбкой сказала Оксана, — В постель писал, в штаны какал. Даже во время подмывания умудрился пустить фонтан.
— Представляю эту картину! — засмеялась Света и вслед за ней остальные медсестры.
— Мда, веселый нам дёнек предстоит, — улыбнулась Таня, — Спасибо, что предупредили.
— О, чуть не забыла! — спохватилась Оксана, — Ирина Владимировна просила сводить его в процедурный кабинет.
— Зачем? — поинтересовалась Таня.
— Разрабатывать крайнюю плоть, — ответила Оксана.
— У него что фимоз? — спросила Света.
— Ага, — кивнула Маша, — Врач при нас несколько раз пробовала открыть писульку — и никак. Кожица собрана в очень тугой хоботок, как у грудного.
— Понятно, — улыбнулась Света, — Только зачем к процедурной медсестре с такими мелочами идти? Сделаем все тут — сами. У Юли и так пациентов хватает. Я только что с ней разговаривала.
— А ты что знаешь, как делать эту процедуру? — недоверчиво посмотрела на Свету Маша.
— Конечно знаю, — усмехнулась Света, — Столько раз малышам писюны открывала.
Поболтав с новыми медсестрами еще пару минут, Маша с Оксаной начали собираться.
— Обещаешь вовремя ходить на горшок? — обратилась ко мне Оксана, снимая свой белый халат.
Я смущенно опустил взгляд.
— Чего молчишь? — повысила голос Оксана.
— Обещаю, — смущенно выдавил я.
— Разве так обещают? — улыбнулась Оксана, — Давай, повторяй за мной. Громко и четко, чтоыбы все слышали. Обещаю вовремя ходить на горшок по-маленькому и по-большому.
— Что ты к нему пристала? — сжалилась надо мной Маша, — Смотри, как покраснел.
— Ничего, мы проследим, чтобы он почаще ходил на горшок, — сказала Таня.
"Почаще" в Танином понимании означало каждые полчаса. Отбившись от нескольких попыток медсестер поставить меня перед горшком, я с обидой подумал, что наверно придется в следующий раз послушно туда пописать — настолько мучительным стал позыв по-маленькому. Я пытался терпеть, по-прежнему стесняясь прилюдно ходить на горшок. Как и предыдущие медсестры, Таня со Светой настаивали, чтобы я это делал в общей комнате у всех на виду.