— Понятно, — кивнула мама.
— Даем посидеть 10-15 минут, вынимаем ребенка из воды, вытираем и укладываем на спинку, — продолжила Света, -. После этого берем писюнчик и пипеткой вводим под кожицу детское масло. Я это уже сделала, но для Вас покажу еще раз. Набираем полную пипетку масла и вводим в хоботок — вот так, совсем чуть-чуть. Если хныкает или морщится, значит ввели слишком глубоко. Смотрите.
Резкое жжение в письке заставило меня зареветь.
— Не хочу-у! — громко запротестовал я.
— Как надрывается, — сочувственно сказала Марина.
— Успокойся, зайчонок, — ласково сказала мне мама, нежно взяв мою ладонь в свои.
— Тань, помой эту соску, — неожиданно попросила Света, передав Тане голубую пустышку.
— Ты что собралась семилетнего соской успокаивать? — удивленно спросила Таня.
— Говорю, помой, — повторила Света, — Я знаю, что делаю.
Таня ушла в ванную и включила там воду. Вернувшись через минуту к столу, она молча протянула Свете соску, которую та тут же бесцеремонно сунула мне в рот. Я хотел выплюнуть соску, но медсестра продолжала ее держать. Мне ничего не оставалось, как начать сосать пустышку. Это занятие оказалось на удивление приятным и даже немножко меня успокоило.
— Вот видишь, а ты мне не верила, — с улыбкой сказала Света Тане, — Соска всех успокаивает. И годовалых, и семилетних.
— Действительно успокоился, — улыбнулась Вика.
— Такой смешной, — захихикала Настя, — Голышом и с соской во рту.
— Так на чем мы остановились? — повернулась к маме Света, — Как совать в писюнчик пипетку? Малыш даст Вам знать, если Вы ввели ее слишком глубоко, в уретру.
— Куда? — удивленно спросила мама.
— В щелочку на головке, откуда мальчики писают, — с улыбкой объяснила Света.
— Ах, вот как это называется, — усмехнулась мама.
— Вставили, зажали хоботок пальцами и выжимаем, — продолжила Света, — Всю пипетку до конца.
— Не слишком много? — настороженно спросила мама, — У него так всё раздулось.
— Ничего страшного, — улыбнулась Света, — От детского масла еще никто не умирал. Теперь зажимаем хоботок и полминуты разминаем кожицу, гоняя масло внутри. Надо, чтобы оно везде попало.
Знакомое неприятное ощущение заставило меня поморщиться. Медсестра делала все не то чтобы совсем грубо, но и не утруждала себя излишней осторожностью.
— Отпускаем хоботок, даем лишнему маслу вытечь наружу и вытираем писюнчик тряпочкой, — продолжила Света, — Теперь можно оттягивать крайнюю плоть. Медленно и постепенно. Спешка в этом деле совсем неуместна.
Снова почувствовав боль, я сильно дернулся, но Таня тут же зажала мои руки и ноги.
— В этот раз кожица дальше оттянулась, — заметила Оля.
— Конечно, с каждым разом оттягивается чуть-чуть дальше, — сказала Света, — Вот так миллиметр за миллиметром и откроем ему писюнчик. Где-то за неделю-полторы.
— У моего все заняло меньше недели, — сообщила Вика, — На четвертый день полностью открыла головку.
— Ты делала Саше эту процедуру? — поинтересовалась Оля, — В каком возрасте?
— Где-то в два с половиной, — ответила Вика.
— Года или месяца? — уточнила Оля.
— Конечно года, — усмехнулась Вика, — Грудным малышам там вообще ничего трогать нельзя.
— Ага, мальчикам обычно как раз в этом возрасте открывают писюнчик, — сказала Света, — В два-три года. Просто удивляюсь, как Вы у своего Димы всё так запустили.
— Чему ты удивляешься? — вздохнула Таня, — Большинство мам и не подозревают, что у мальчиков школьного возраста писюнчик должен выглядеть по-другому.
— Чем у грудных малышей? — улыбнулась мама, — Я и вправду над этим никогда не задумывалась.
— А к участковому педиатру когда Вы ребенка последний раз водили? — поинтересовалась Света.
— Где-то полгода назад, — ответила мама.
— И что, неужели в детской поликлинике ничего по поводу его писюнчика не сказали? — спросила Таня, — Даже мне одного взгляда достаточно.
— Так наша врач ему ничего там не смотрела, — сказала мама, — Она Диме трусы во время осмотра уже давно не снимает. Где-то с двухлетнего возраста.
— И очень плохо, — неодобрительно покачала головой Света, — Детей постарше, как Ваш, тоже нужно осматривать голышом.
Разговор медсестер с мамой казался абсолютно нереальным, как и все происшедшее со мной за последние пару дней. "Какой-то кошмарный сон, — подумал я, — Как такое вообще могло со мной в семилетнем возрасте приключиться? Как я оказался на этом пеленальном столе — раздетый догола и с соской во рту? Почему меня бесцеремонно разглядывают незнакомые люди? И вдобавок две наглых медсестры, бесцеремонно обсуждающие с мамой мои самые интимные вещи — таким будничным тоном, как будто речь идет о несмышленом малыше".