Когда я вернулся с покупкой, жена уже была в нашей комнате. Ее глаза горели:
— Что уже побрил?
— Тс-с, — она приложила губки к пылающим устам и заговорщицки распахнула халат. Ее лобок был начисто выбрит.
Она не находила себе места, волновалась, металась по комнате, что-то возбужденно рассказывала. Потом стала молоть вообще какую-то чушь, и я понял, что она ждет, не дождется, когда ее пригласят. Но ее все не приглашали. Вот уж стрелки на часах перевалили за десять, за одиннадцать.
— Давай спать, — выдохнула она, выключила свет и легла прямо поверх одеяла. Она вздыхала и ворочалась и молчала.
Но хозяин явно не спешил. Не спешил и не спешил, а было уже больше двенадцати.
Наконец в дверь стукнули:
— Катя иди ко мне в постель. Совсем голая и гандоны не забудь.
Она вскочила. Включила свет, стала метаться по комнате:
— Где, где же они?!
Я тоже стал искать.
— Куда же я их сунул, а? — я беспомощно озирался по сторонам.
— А, это ты нарочно спрятал! — Ее щеки пылали.
— Как же, стал бы я прятать. Да вот они, — я протянул ей пачку.
Она сбросила халатик и ушла. Я услышал щелчок защелки в двери Савела Львовича. Я тут же прокрался в коридор и прилип ухом к их двери. За ней слышалось непонятное частое и протяжное чмокание. Я понял, что они целуются у кровати.
— Ласточка моя, как же долго я тебя хотел. Истомился весь, — прохрипел он.
— И я, — едва перевела она дух.
— Я тебя сегодня сделаю счастливой. Сейчас отсоси мне, соси до тех пор, пока хорошенько потечешь. А когда потечешь вся, скажешь.
— Я весь день теку.
— Ты еще не знаешь, что такое течка. Сейчас поймешь.
Заскрипел диван. Он лег.
— Только зубками острожнее, — велел он, — вот так, языком под головкой. Ай, умница девочка.
— Какой он у вас большой!
— Давай, давай, наслаждай нас процессом, не отвлекайся. Сейчас попробуешь крупный хуй. Не бойся, сначала будет трудновато, а потом пообвыкнешься, будешь принимать весь, до яиц. Сама просить будешь.
— Самвел Львович, я теку!
— Терпи, терпи, скажешь, когда совсем невмоготу станет. Язычком, язычком.
— Я теку, теку. Я хочу его.
— Не спеши, хорошая. Ты его скоро получишь.
— Я правда теку, по ногам течет.
— Вот, теперь ты знаешь, что такое настоящая течка. Потерпи еще, пусть больше смазки выделиться. Тогда тебе легче будет его принимать.
— Я хочу его, хочу, — она чуть не плакала. Я сбросил свои трусы. Мои ноги дрожали, член стоял как каменный. Хотелось сладостно дрочить.
Их диван скрипел.
— Давай надень презерватив. Не спеши, дуреха, хорошо раскатай. Теперь ложись на спину и раздвинь ноги, как можно шире.
— Я боюсь вас.
— Не бойся, я буду осторожно: Давай, шире ноги, еще шире. Привыкай принимать мужика.
— Осторожнее, — страстно молила она и тяжело дышала.
— О, да ты целочка совсем. Какая тесная, хорошо, что ты так обильно смазку выделяешь.
— Мне больно, не спешите.
— Но вот видишь, идет, а ты боялась. Ой, как у тебя матка близко.
— Дорогой мой, хороший, сильный мной, какой ты: , что со мной, я не пойму, я, кажется, кончаю.
— Подожди еще, это только предвкушение, до настоящего оргазма тебя надо поебать, тогда накроет. Диван заскрипел сильнее: Самвел задвигался интенсивнее.
Она дышала тяжело с каким-то присвистом.
— Ой, как хорошо, я не могу. Что это? . .
— Это, девочка, ебля. Я тебя ебу, потому что ты моя самка. Тебе приятно быть самкой?
— Да, мне сладко, мне невыносимо хорошо, я сейчас кончу.
— Это предвкушение, спокойно говорил он, — потерпи, скоро ты по настоящему кончишь, прими его поглубже. Диван заскрипел еще сильнее.
— Что чувствуешь?
— Чувствую его маткой. Он у меня где-то под пупком. И щекочет! Боже, какое блаженство!
— Потерпи еще, ноги пошире, подмахивай мне яростнее.
Диван стал скрипеть со страшной силой.
— А, ну что подходит? Подходит?! ! Накатывает?! !
— Да, да, да! — орала она, — блядь я сука, ебарь мой, любимый мой, я теперь только с тобой буду- я кончаю, кончаю, кончаю. О-о-о! Какое это тяжелое удовольствие, — грудным низким голосом выдохнула она, и диван перестал скрипеть. Но я слышал, как она бьется и извивается под ним.
Потом она замерла.
— Подожди, это не все, — говорил он, — я еще не кончил.
Диван скрипнул раз, другой и пошел раскачиваться снова. Сначала медленно, потом все ритмичнее.
— Подмахивай мне, подмахивай!
— Пусти меня сверху.