Так что фото и видео с телефона — о да, к тому времени я порою снимала про себя целые скабрёзные видеоролики, — я даже не думала переносить на компьютер и изучать с большого экрана. Обычно я вообще удаляла их сразу же после съёмки.
Текст, однако, — это же просто текст?
Тем не менее даже это поначалу вызывало у меня внутреннюю дрожь. Мне хотелось написать что-то горячее, что-то в духе пару раз попадавшихся мне на глаза сетевых порнорассказов, но я не могла переломить в себе некий барьер.
"Если родители узнают, что я хочу написать на этом компьютере, то сразу убьют?"
Потом, словно силой вдавливая какую-то часть себя в пол, в грязь, в землю, я написала кое-что.
Всего пару фраз в текстовом редакторе Блокнота. Что-то вроде "Меня зовут Уся Пуськина, я хорошая девочка и я люблю мастурбировать на уроках" — но с указанием настоящего имени и фамилии.
Фразы эти были тут же стёрты, но Рубикон был перейдён. Если все хакеры Интернета взаправду следят за мной — или родители при помощи каких-то хитрых программ? — то я уже запалилась, уже зашкварилась, уже показала себя как шлюшку.
Терять уже всё равно нечего.
Рассказы, сочиняемые мною, были поначалу простыми фантазиями, но потом среди них стали доминировать жаркие исповеди. Я как будто наслаждалась тем, что выкладывала о себе в текстовом файле всю подноготную, хотя и пряча потом этот файл в самую дальнюю системную директорию под невинным именем.
Поначалу я почти сразу же удаляла написанное, насладившись чувством стыда и риска.
Потом — перестала.
Тем временем приблизились годы старших классов, новые волны гормонов, разговор с парнем через распахнутое окно… Снимаемые мною с телефона фото и видео становились всё более откровенными. И я уже не всегда удаляла их сразу, а некоторые снимки даже складировала в фотоколлекцию, не без странного мазохизма подумывая о том, что может произойти, если мой телефон надолго попадёт кому-то в руки.
Мне почти что хотелось этого?
Временами я просматривала хранящиеся в фотоколлекции кадры, где у меня не было особо жёстких вульгарностей, но некоторые снимки опасно граничили с мягкой эротикой.
Просматривала чужими глазами.
Будто пытаясь представить, как отреагировал бы тот же Влад Карасев, если бы стянул у меня телефон и стал изучать эту не столь глубоко запрятанную папку?
Как бы он расценил этот кадр, где примерная отличница стоит спиною к камере с широко раздвинутыми ногами, на манер героини анимэ, задрав сзади юбку и обнажив трусики? Или вот этот кадр, где интеллигентная девочка в одном белье застенчиво тянет руку к чашечкам лифчика, словно пытаясь загородиться, но вместо этого почему-то сдвинув левую чашечку в сторону?
Как бы он воспринял видео, я старалась не думать.
Меж тем, осваивая просторы Паутины и уже почти не испытывая робости перед тем фактом, что в компьютере у меня хранится масса компрометирующих меня материалов — барьер, мешавший перекачивать файлы с телефона на компьютер, давно был преодолён мною, — я регистрировалась пару раз на форумах жаркой тематики, общаясь с людьми, которых, подобно мне, заводил риск. Кому-то нравилось быть пойманным за чем-то в неприличном виде, кому-то — наоборот, поймать или сфотографировать кого-нибудь так.
Пару раз я, сходя с ума от собственной дерзости, размещала анонимно на форумах свои собственные бесстыжие фото — те, где не было видно лица. Реакция, впрочем, не была особенно бурной.
Позже я поняла, как противоположному полу важно наличие личика. Оно, качеством своим, как бы удостоверяет качественность всего остального.
Но не могла же я показать себя целиком?
Выход подсказала очередная порноистория с неприличного сайта, которыми я старалась не зачитываться чересчур, чтобы впридачу к собственным извращённым фетишам не подцепить кучу других. Но часто ли мы соблюдаем свои правила?
Героиня истории, увлёкшаяся садомазохизмом девушка, по приказу Хозяина рассылает свои фотографии в стиле "ню" по случайным электронным адресам. Я ещё удивилась тогда: "Откуда она берёт эти адреса? Если выдумывает сама, то где гарантия, что они окажутся реальными и что письмо попадёт хоть куда-нибудь?"
Идея пустила корни в моём разуме…
Осуществить её по-настоящему, тем не менее, я решилась далеко не сразу.
Много раз я вбивала в поле "Кому" длинный адрес из шестнадцати случайно выбранных букв английского алфавита, не могущий принадлежать кому бы то ни было в реальности. Много раз я приаттачивала к создаваемому письму те или иные фото с сокровенных директорий компьютера, замирая от обжигающей огнём мысли, что снимки, прежде бывшие лишь у меня на диске и в телефоне, лежат теперь где-то на почтовом сервере, пусть доступа к ним в теории никто не имеет.
И, созерцая загруженные на сервер снимки в режиме предпросмотра, краснея от собственной глупости, спустя минуту нажимала кнопку "Отмена"…
Сердце моё колотилось со страшной силой, но, несмотря на это, день или два спустя всё повторялось.
Иногда я даже приаттачивала к письму видео?
Однажды случилось так, что роковая кнопка "Отправить письмо" таки была мною нажата. Сообщения об ошибке не возникло, письмо проследовало по назначению, а сердце, прежде колотившееся со страшной силой, как будто ухнуло в низ живота.
"Дура".
Это было первой мыслью, родившейся в сознании.
"Ты сама напросилась. Нельзя бесконечно играть с огнём… Теперь Интернет знает, знает тебя всю".
Примерно такой, не очень связной, но леденящей, была следующая мысль.
А через пару минут пришло сообщение от Mail. Ru с непонятными английскими словами и символами, смысл которого сводился к тому, что адресат не найден.
Я не знала, чувствовать ли мне облегчение?
Я уже успела было представить себя опозоренной на всю жизнь, опозоренной или шантажируемой, успела представить, как буду пытаться объяснить что-то человеку, которому принадлежит этот невероятный электронный адрес. И тут — как и было задумано — подтверждается, что адреса этого не существует?