Они сидели в коконе уже десятый день. Поначалу, придя в себя, они не могли понять, где находятся. Им казалось, что это продолжение сташного сна, ночного кошмара. Хотя – откуда же ночь? Какой же кошмар? Было воскресенье, часов двенадцать дня, жарко, солнечно. Они сначала загорали, купались в реке, потом забрели в луговую траву, которая так приятно щекотала бедра, ловили бабочек…
Теперь у них было время вспомнить все в мельчайших деталях. Но ничего ясного, угрожающего, даже хотя бы странного… Вот разве что Марине показалось, будто по траве провели огромным крылом. Ну, может быть слегка, на полкопейки потемнело – но ведь это могло быть и облако? А Валентин, так он, увлеченный своей охотой с сачком, и этого не заметил.
Очнулись они в мягком, как будто даже бестелесном пространстве, ограниченном невыразительными, слегка пульсирующими стенками, из которых уныло сочилось нечто вроде сумерек.
– Валик, нас проглотили! Проглотили! – истерическим полушепотом все повторяла и повторяла Марина.
– Кто, рыба-кит? Киты по лугу не плавают…
Валентин, по щиколотки утопая в чем-то почти воздушном, ощупывал стенки. Они продавливались, но не прорывались. Они слегка вибрировали, трепетали, дышали. Ходить было трудно – как по гигантскому гамаку.
– Как будто мы в аэростате, – задумчиво заметил он. – И летим…
– Ну и что все это значит?! – воскликнула Марина.
– Откуда мне знать?
– Или мы спим?
Валентин только хмыкнул. Потом слегка поднял брови, затем приложил палец к губам и глазами указал Марине на дальнюю стену.
В ней явно что-то спазматически сокращалось, что-то выпрастывалось, формировалось. Сначала они подумали, что это иллюминатор и страшно обрадовались. Потом решили, что здесь будет зеркало. Оказалось, что в стене прорезался дисплей.
– Ну вот, будем смотреть телевизор! – попытался пошутить Валентин.
– Значит Оно разумное! – снова перешла на шепот Марина.
– Если разумное – договоримся! – бодро отозвался Валентин, хотя ему тоже стало по-настоящему страшно. Он начал понимать, что происходящее совершенно реально и в то же время абсолютно не поддается логическому объяснению. Конечно же, их с Мариной не могло проглотить никакое живое существо – таких животных не водится в средней полосе России. Никак не могли их захватить и люди. Во-первых, они с Маринкой не представляют из себя никакой ценности – ни сами по себе, ни как материал для выкупа. Во-вторых, в случае обычного нападения вокруг были бы хоть какие-то узнаваемые вещи. Или хотя бы человеческие голоса, звуки. А тут – только сумерки и тишина, ну может быть еще легкий шелест или гудение.
Тем временем дисплей слегка осветился, стали проступать контуры картинки. Валентин с Мариной буквально впились глазами в изображение. Что это, книга? Ящик? Рама для картины? Нет, на экране проступила обычная дверь. Ну, может быть слегка старомодная, с массивным засовом, на который зачем-то нанесены аккуратные риски.
Они ждали, что будет дальше.
– Сейчас она откроется и покажется Оно! – прошептала Марина, прижимаясь к Валентину. – Вот сейчас, сейчас…
Она в страхе прикрыла глаза.
Но дверь маячила на экране совершенно неподвижно – массивная, очень прочная, со своим идиотским засовом. Такие бывают в деревенских хатах и еще в банях. Но без рисок, конечно.
– Ну хорошо, и что дальше? – вполголоса спросил Валентин.
Вдруг Марина тронула его за плечо. Оказывается, пока они следили за изображением, у них за спиной вылупился второй экран, побольше, и на нем что-то двигалось. Присмотревшись, они поняли, что это куры. Да, самые банальные несушки, и среди них прохаживался петух – тоже самый обычный. То ли картинка была некачественной, то ли что-то еще, но ни земли, ни клетки, ни вообще каких-нибудь предметов видно не было.
– Они тоже в сером! – вдруг прошептала Марина и побледнела. – Ты понял?
Он заметил это минутой раньше: ноги птиц точно так же как и их собственные, утопали в чем-то белесо-бесформенном.
Вдруг петух вспрыгнул на курицу и стал ее топтать. На экран выплыл крупный план. Казалось, невидимый оператор буквально заворожен действом. Они наблюдали это странное `кино` часа два, потом устали, лишь время от времени взглядывали на экран. Ни сюжета, ни смысла не просматривалось.
– Знаешь, давай-ка поспим, – предложил Валентин. – Что-то меня все эти приключения утомили. Да и утро вечера мудренее.
Несколько часов сна мало что изменили, если не считать того, что теперь на экране суматошно бегали кролики. И, соответственно, сношались. Двери на втором дисплее оставались в точности прежними.
– Просто "жизнь животных" какая-то! – недоуменно заметила Марина.
– Боюсь, что так оно и есть, – угрюмо отозвался Валентин. – Причем обрати внимание – половая жизнь животных! Похоже, что Оно или "они" буквально зациклены на этом. Надо дождаться следующего "кино" и тогда…
– Кто это "они"? – быстро перебила его Марина.
– Ну-у… Ты только не пугайся, хорошо? – мягко сказал Валентин.
– Ты говори, говори! – требовала она, вцепившись ему в руку.
– Я тут думал, думал… Наверняка ничего сказать нельзя, но единственное мало-мальски разумное объяснение или, точнее, самая вероятная из доступных моему воображению гипотез состоит в том… Что мы… Что нас захватили инопланетяне!
– З-зачем? – выдохнула Марина.
– Ты не бойся! – успокоил ее Валентин. – Зачем-то мы им нужны. Но явно не для того, чтобы убить – иначе из нас давно бы уже набили чучела. И кино бы нам не показывали. Что-то им от нас нужно, оттого и экран, и, между прочим, дверь. Надо думать, думать…
Между тем, теперь на дисплее непрерывной чередой демонстрировались собачьи случки.
– А я поняла! – вдруг с ледяным спокойствием проговорила Марина, и на ее лице отразилась гадливость.
– Что?
– Этим скотам нужно, чтобы мы посношались. Они эту научную порнуху отснимут и отволокут на свою Альфу-Центавру или откуда там их принесло…
– Хм… А ведь ты чертовски права! – Валентин с уважением посмотрел на свою подругу. – Все сходится: с помощью кино нам намекают, чего от нас ждут, а дверь… Ха, как же я сразу не додумался! Дверь – это выход! Вот что они хотят сказать.
– Ну и что же делать?
– Как что? Заниматься любовью!
– Ты совсем охуел в этом коконе? – яростно зашипела Марина. – Чтоб я… перед этими межгалактическими извращенцами… Да никогда в жизни!
– Мариночка, золотце, они же наверняка не чувствуют никакого возбуждения, только чисто научный интерес. Для них это просто еще один типичный для планеты Земля физиологический процесс, который следует зафиксировать!
– Вот это-то и противно! – упрямо возразила Марина. – Хоть бы смотрели и дрочили, что ли, а так – словно на пробирном стеклышке!
Пока они препирались, что-то стало медленно меняться в очертаниях окружающего пространства. Оно стало более угловатым, что ли, более похожим на человеческое жилище. Словно при замедленной проявке негатива из белесого тумана стали проступать контуры журнального столика, софы, типового мягкого `уголка`, даже какого-то подобия книжной полки.
– Эти херовы ученые увидели, что мы не телемся и решили создать для нас более привычные условия, – прокоментировал Валик. – Явно отсканировали тысячи фотографий жилых комнат и теперь воспроизводят картинку в трехмерном варианте.
Действительно, кокон буквально на их глазах трансформировался в типовую супружескую спальню.
– Боже, до чего банально! – с отвращением воскликнула Марина. – Ни вкуса, ни стиля… Да они редкостные мудозвоны, эти твои пришельцы!
– Совсем они не мои! – обиделся Валентин.
– Да такие же дятлы в очках как твои долбаные компьюторщики! Прилипли к экранам и ловят сеанс. На кнопочки нажимают. "Оцифровка", "разрешение", "растр", понимаешь… К-козлы!
– Ну хорошо, козлы, – примирительным тоном сказал Валентин. – Но выбираться-то отсюда надо? Да мне и хочется уже… Сколько времени прошло? Третий день как неебшись!
– Ты правда меня хочешь? – подозрительно переспросила Марина. – Не потому, что нужно?
– Ну что ты, лапа! – заворковал Валик, придвигаясь поближе и краем глаза отмечая, что экран радостно замигал. – А на этих уродов наплюй, забудь вообще… Давай просто получать удовольствие, а там будь что будет.
Он ворковал и легкими прикосновениями чертил невидимые, но очень точные траектории по телу подруги. Марина в истоме прикрыла глаза и откинулась на спину. Теперь единственным звуком в коконе оставалось ее тяжелое дыхание.
– Какое у тебя роскошное тело! – искренне восхитился Валик.
Он приподнял ее спину и стащил майку через голову, невольно разметав волосы по тому, что можно было бы назвать полом. Ее груди вызывающе торчали вверх словно две башенки.
Он потянулся к ее шортам и расстегнул пряжку. Затем ухватил "молнию" и медленно-медленно повел книзу. Показался округлый теплый животик, затем голубые полупрозрачные трусики. В самом низу под тканью темнел упругий кустик.
– Стягивай быстрее! – нетерпеливо сказала Марина, не открывая глаз.
Валентин потянул за штанины и попка выскользнула из шортов. Не теряя ни минуты, он спустил к щиколоткам и трусики. В стоячем воздухе повеяло пряным ароматом возбуждения.
– Дотронься до меня! – снова попросила Марина. – Там.
Его ладонь сама собой легла на ее горячий лобок. Пальцы тут же зарылись в шелковистые волосики, перебирая их, наталкиваясь невольно на лощинку, нежно проводя вдоль нее. Марина задышала тяжелее и медленнее.
Валентин оглянулся. На экране крупным планом демонстрировалась его рука и Маринин волосатый лобок.
– Во, бляди! – выругался про себя Валентин.
Он двумя пальцами ловко раздвинул половые губки и стал нащупывать горошенку клитора. Канавка стремительно влажнела, становилась податливо-скользкой. Он вонзил палец вглубь, в нежные розоватые недра, подвигался там, потом левой рукой развел губки еще шире и ввел сразу два пальца.
Марина сладострастно застонала и выгнулась – она всегда любила фак пальчиками.
*****
– Эврика! – вскричал Валик. – Кажется, я понял! Этим кретиноидам показалось, что настоящее сношение производится длинным отростком, именуемым рукой. А нормальный анальный акт они восприняли как преамбулу, любовную игру. Сечешь?
– Правда? – настроение Марины заметно улучшилось. Она вдруг наклонилась, нежно взяла в ротик пальцы Валентина и начала их сосать со стонами и закатыванием глаз.
– Извивайся, извивайся, осел! – шептала она.
Они совершали этот странный танец, тщательно отслеживая реакцию дисплея. Похоже было, что его поверхность снова залоснилась от удовольствия.
– Еби, еби меня в рот, недотепа! – пришептывала Мариа, постепенно впадая в экстаз настолько правдоподобный, что Валек невольно задумался: а не водила ли она его всегда за нос своими дикими оргазмами? Впрочем, особенно размышлять было некогда, надо было работать. Он постарался представить себе, что шурует пальцами в теплом и скользком влагалище, что ощупывает гладкие стенки, поглаживает, пощипывает клитор. Он вжился в этот образ настолько ярко, что Маринка вдруг зашипела:
– Жубы, жубы выбьешь, идиот!
Валентин бросил взгляд на экран, потом пальцем указал Марине на дверь.
Засов был полностью отодвинут!
Немедленно Марина испустила истошный вопль восторга, который при желании можно было принять и за крик экстаза.
Дверь дрогнула и стала плавно приотворяться.
Маринка забилась в притворных судорогах словно рыбина, не забывая вопить и краем глаза наблюдать за дверью. Она открывалась все шире!