— Тебя: на этом: ловили когда-нибудь? — пересохшими губами спросил я.
Сам не знаю, почему. Может быть, потому что на миг её рассказа мне самому вдруг захотелось оказаться среди ловцов.
Настя едва заметно с той же улыбкой покачала головой.
— Нет. Мне, — она ещё более снизила голос, — иногда самой хотелось: чтобы меня: застукали. Пару раз я: специально: оставляла дверь открытой. Обнимая коленями стебель крапивы: говоря себе, что его флюиды сводят меня с ума и я: сделаю всё, чего эти флюиды от меня потребуют.
Последние слова девушка передо мной почти что прошептала. Я поймал себя на том, что практически не дышу.
— Один раз я, — призналась Настя, почему-то едва заметно прищурившись, — даже расстегнула спереди платье: и почти легла: обнажённой кожей: на обжигающие пламенные стебли. Кончики листьев вызывали дикую боль в сосках, а касания шипов в нижней части стеблей жгли нестерпимым огнём между ног, — Настя сглотнула слюну. — Я полуприседала и полувыпрямлялась, едва удерживаясь от того, чтобы не сдавить бёдра, зажав между ними до хруста искушающий стебель: осознавая при этом, что если кто-то войдёт — мне конец.
Настя немного помолчала, зардевшись.
— Мысль эта просто по-ненормальному завела меня: и я: целиком: сбросила с себя платье. Прижалась к колючим стеблям, обхватила их бёдрами: как шлюха, как сумасшедшая, как ведьма, обхватывающая бёдрами помело: застонала так, что мой стон, по идее, должен был быть слышен на всю квартиру, мысленно уже видя, в каком обличье меня обнаружат: но никто так ничего тогда и не обнаружил.
Стоящая передо мной девушка перевела дух, явно заведясь от своего собственного рассказа.
И эту-то девушку я хотел удивить скучной фантазией о цепях?
Невероятно.
— Тебя действительно требуется наказывать. — Я не отводил от неё взгляда. — Чтобы воспитать Благородную Даму, необходима физическая боль.
Это я просто процитировал один из её вопросов на интернет-сайте, придав ему утвердительную форму.
Но Настя кивнула.
Чуть переступив с ноги на ногу, так что одно из её восхитительных бёдер, обтянутых золотистыми колготками, слегка потёрлось об другое.
Глядя на них, я невольно представил себе, как задираю подол её и без того не слишком длинного чёрного платья ещё выше, обнажая эти великолепные бёдра до самого конца и спустив вниз тончайшую материю золотистых колготок, после чего прохожусь по ним занозистым пучком крапивы.
Следом представилось, как пук в моей руке чуть поворачивается и без всяких скидок на снисхождение и на медицинские резоны входит отвесно в пещерку меж её бёдер.
Как можно сильнее.
— Мне необходима боль.
Взгляд Насти был прям, а почти неугасимая улыбка на лице стала вдруг особо напряжённой, утрированной, словно девушка сознавалась на этот раз в чём-то особенно нелицеприятном.
Стоит ли мне пытаться скрыть от её бдительных глаз бугор на собственных брюках?
Нет, определённо нет.
— Мне необходима власть. Чья-то властная рука, которую нельзя было бы ни о чём умолить. Рука, которую нельзя было бы остановить.
Она неотрывно смотрела на меня.
— Рука, которой можно верить.