Настя не задерживается надолго и возвращается раньше, чем я успел бы начать волноваться или мне в голову начали бы приходить странные мысли. Тихо смеётся, прикрыв рот ладошкой и глядя на мои ещё активные — или даже более активные? — причиндалы.
Держа в свободной руке превосходно известный мне предмет технического инструментария.
Паяльник.
С загадочной полуулыбкой проведя меж губ кончиком языка, Настя приседает на корточки и что-то ищет в моих брюках. Перебирая содержимое карманов, откладывает в сторону ненужные ей ключи и телефон. Наконец она распрямляется, и на ладони её — катушка скотча и аптечные ножнички.
Взмах ножничками.
Небольшой отрез полупрозрачной ленты заклеивает мне рот.
Надёжно.
— Знаешь, чего б мне хотелось? — произносит она, на мгновение приникнув ко мне и потёршись кончиком носа о мою шею. — Мне нравится боль. Но не только боль. Мне нравится определённое отношение к боли.
Она приобнимает меня, заглянув мне в глаза и заведя руку с паяльником мне за спину.
— Которое редко встречается.
Кончик холодного металла касается моих ягодиц, заставляя одну из них вздрогнуть. Так вот, значит, зачем в нижней части доски имелось отверстие?
— Которое так хочется воспитать в ком-то.
Кончик холодного металла словно танцует вокруг моего заднего прохода, пресловутого анального отверстия, выписывая там круги, но не решаясь заглянуть внутрь.
— Расслабься, — шепчет Настя.
А, что я теряю? Это же бутафория:
Словно пытаясь клюнуть меня пониже спины, паяльник несмело тыркается кончиком в закрытую обычно лазейку. Тыркается ещё раз. Я изо всех сил пытаюсь расслабить сфинктеры, но чувствую, что, в сочетании с проникновением туда куска металла, это может привести к немного неаппетитному итогу.
Зря я сегодня завтракал.
И вчера ужинал.
Зря.
— Не стесняйся, — вновь шепчет Настя. Голос её то становится выше, то падает; кончик паяльника меж тем выписывает круги уже внутри самого анального отверстия, почти на входе, то погружаясь глубже, то выныривая вновь. — Если немного выйдет:
Зажмуриваюсь и пытаюсь расслабиться окончательно.
Вытянутый кусок металла понемногу проникает вглубь, явно вытесняя притом и частично выталкивая наружу — я стыдливо зажмуриваюсь ещё крепче — капли жидковато-коричневой массы. Как бы в награду за каждый выигранный сантиметр — и словно желая помочь в борьбе со стыдом — Настя прижимается ко мне теснее, на радостях сызнова целуя меня.
Кончики пальцев её свободной руки при этом вновь чуть-чуть проскальзывают по навершию моей боеголовки.
Насколько вошёл в меня паяльник?
По ощущениям мнится, что он вот-вот выйдет из моего живота, но ощущения могут обманывать, а я феноменальный паникёр. Однако если он не вошёл в меня целиком, то я очень удивлюсь.
— Нравится? — сладко выдыхает Настя. Паяльник в её руке совершает волнообразные, ввинчивающиеся движения, то проникая чуть дальше, то отступая на миллиметр, но в целом скорее просто массируя меня изнутри.
Я утвердительно мычу.
Не уточняя, что именно нравится — ввинчивающиеся движения Насти, близость её губ и её тела, касания её игривых пальчиков.
Нравится, и всё.
Чуть отстранившись, она на несколько мгновений скрывается у меня за спиной, после чего я слышу серию пластмассовых щелчков и лёгкий скрежет.
— Закрепила паяльник на специальной подставке за рукоятку, — улыбается Настя. — Чтобы ни в коем случае не выпал.
Отойдя от меня на пару шагов, она рассматривает меня практически хозяйским взглядом.
В её блестящих глазах и в улыбке её мне видится нечто такое, что мне уже несколько не по нутру.
Но что я могу поделать?