Звонко рассмеявшись, Настя захлопывает дверь.
— Ну, как? Можешь идти?
С момента, когда Настя разомкнула последний браслет на моём измученном теле, отпустив при этом очередную колкую реплику, прошло минут пять.
Будучи весьма измождён и с трудом держась на ногах, я даже не попытался сомкнуть свои пальцы на её хрупкой шее — или осуществить любую иную из десятков кровожадных фантазий, роем переполнявших мой ум при пребывании во мне паяльника. Кроме того, Настя не сочла за труд поведать мне, что в этом случае произойдёт.
Ей ли, подругой ли, компромат будет пущен в ход.
По-любому.
— Я, кажется, задала вопрос.
Глаза девушки иронично поблескивают. Похоже, ей впервой наслаждаться властью над человекоподобным созданием.
Мы стоим на улице.
От обшарпанного подъезда дома старинной архитектуры нас пока отделяет лишь пара десятков шагов. Шаги эти — как и сделанные мною ранее после освобождения внутри квартиры — были преодолены весьма неуверенно, так что вопрос Насти неудивителен.
— Могу, — наконец неохотно раздвигаю губы я.
Стою, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь даже толком поднять глаза на Настю.
Мучительница моя перед выходом вновь сменила гардероб. Верх, внешне выглядящий как серовато-белая складчатая маечка-безрукавка — ну не разбираюсь я в названиях женской одежды, — и низ в виде короткой чёрной юбчонки.
Колготок на ней теперь нет — или они идеально телесного цвета? — что, в сочетании с исчезающе малой длиной юбочки, позволяет беспрепятственно любоваться изумительно длинными и ладненькими ножками.
Что и является одной из мешающих поднять взгляд причин.
— Нравится? — осведомляется Настя.
Губы её на миг приоткрываются, позволяя проскользнуть меж ними алому кончику языка.
Она превосходно видит моё состояние.
— Я, вроде бы, спросила. — Поймав мой взор, она с великодушным видом не спеша повторяет… — Тебе нравятся мои ноги?
— Да.
Нет, не быть мне сейчас никак точно Дизраэли или Цицероном. Да и охоты изощрять красноречие ради сей собеседницы тоже нет.
— Тогда полюбуйся ими.
Настя улыбается.
— Не стесняйся же. Изучи их взглядом. Можешь, — она вновь облизнула губы, — немного поиграть с собой.
Я моргаю, невольно окидывая взором округу.
Улица, на которой мы находимся, относится к старинным районам города и покрыта булыжчатой кладкой. Людей здесь в целом обитает не так уж и много, но тем не менее район достаточно населён.
В шагах тридцати от нас — песочница, в которой играют дети. На противоположной стороне улицы — несколько мужиков, несущих куда-то оконное стекло. На углу неподалёку — женщина почтенных лет, возможно — мамаша кого-то из детей в песочнице, о чём-то вполголоса беседующая с дворничихой.
— Смелей, — шепчет Настя.
Чуть переступив с ноги на ногу, она демонстрирует свои ножки в ещё более соблазнительном ракурсе.
Ей явно нравится ощущение власти. Ещё не зная толком, на что её употребить, она как будто бы импровизирует на ходу.
Я краснею.