Мужчина на катамаране с каменным выражением лица метил свой взгляд прямо на девчонок, но по мере дальнейшего сближения он начал тактично отводить взгляд в сторону, лишь изредка вновь бросая его на промежности школьниц. Чего нельзя было сказать о его сыне: было видно, что пацан был ошарашен открывшейся ему картиной — судя по всему, такое доводилось ему видетьпервый раз в жизни. С отвисшей челюстью и с округлёнными глазами, он не мог отвести глаз от столь удачно открывшихся ему голых писек девушек. Очевидно, ему было неловко перед своим отцом, но любопытство было гораздо сильней этой неловкости. Ни отец, ни сын не обменялись ни словом, пока два встречных катамарана не поравнялись и не разошлись каждый в свою сторону.
— Пацан обалдел, по ходу! — отметила Ирка.
— Ага, он бедный чуть в воду не выпал! А что, прикольно вышло, да? — Светка хихикнула.
— Да вообще! Щас ещё кто-нибудь проплывёт, — Ирка расплылась в хитрой ухмылке в предвкушении продолжения этой новой игры.
Нельзя сказать, что школьницы совсем не стеснялись такого своего бесстыжего вида. Ощущение лёгкого стыда овладевало обеими подружками. Но в то же время этот, по сути, непреднамеренный "стриптиз" вызывал у девчонок дикий восторг и возбуждение. К тому же, здесь, на катамаране, Света и Ира ощущали себя в полной безопасности, так как они были отделены водной гладью от других таких же катающихся людей.
Вскоре навстречу попался ещё один катамаран — на этот раз парень с девушкой. Девушка никак не среагировала на беструсых школьниц, а парень косился на них лишь краем глаза — похоже, он не решался "пялиться" на них в открытую, боясь осуждения со стороны своей девушки. Но было видно, что держать себя в руках ему удавалось с большим усилием.
Света была уже сильно возбуждена — её писечка просила ласки, и Светка чувствовала, как капельки сладкого нектара просачиваются наружу и смачивают её обнажённое междуножье. Как только парень с девушкой проехали мимо, Светка не смогла удержаться и опустила ладонь себе на промежность. Средний палец коснулся клитора и Светланка начала делать им медленные круговые движения, слегка нажимая на свой набухший "капюшончик". "Блин! Как же это приятно!" — Света была близка к потере адекватности. С испугом, она огляделась вокруг: пока никто не приближался навстречу. Успокоившись, Света продолжила мастурбировать.
— Хулиганишь? — подмигнула Ира.
— Ну и что? Хочу и хулиганю!
— Умничка! Дай я тебя поцелую, сладенькую! — Ирка провела свободной рукой по Светиной ляжке.
Ещё раз украдкой оглядевшись вокруг, Светка наклонила голову к Ирке настолько, насколько это позволяло сиденье катамарана, и девчонки поцеловались.
Навстречу показался ещё один катамаран, с молодой мамой и дочкой. "Блин! Только не это!" — подумала Светка, но выхода не было. Она, конечно, могла прикрыть писю свободной рукой и держать её так, пока они не проплывут, но это выглядело бы неестественным. И, к тому же, это было против неписаных правил, которые девчонки установили сами себе.
Сдвинуть коленки вместе возможности никакой не было. Поэтому, стараясь не смотреть вперёд, Светка стала пытаться вести непринуждённый разговор с подружкой, глядя только в её лицо. Катамаран приближался. Уловив Светин манёвр, Ирка также активно вступила в беседу:
— Давно не каталась вот так, — начала Света.
— Я вообще второй раз только. До этого — в детстве, с папкой.
Встречный катамаран с молодой женщиной и девчонкой лет семи вошёл в зону прямого зрительного контакта.
— Куда потом пойдём? — продолжала Светка, не глядя вперёд.
— Мам! Смотри! Они без трусов обе! — послышался голос девочки, в котором читалось искреннее удивление.
Светка с Иркой чуть прибавили оборотов, — им не очень хотелось услышать то, что может прозвучать в их адрес со стороны молодой мамы.
— Только очень плохие девочки без трусов ходят, — послышался негромкий, но чёткий ответ мамаши, — Никогда так не делай, когда подрастёшь, поняла?
— А почему они плохие, мам?
Мама явно не горела желанием дальше развивать эту тему. К счастью, школьницы уже проехали мимо. Чем закончился разговор мамы с дочкой на тему обязательности ношения трусиков, для Светы и Иры осталось неизвестным. Последнее, что они услышали, был донёсшийся издалека вопрос девочки: