В восьмилетнем возрасте я почти не помнил своего раннего детства. Ни отца, с которым мама развелась, когда я был ясельным малышом, ни оставшихся в Техасе бабушки с дедушкой. Мы с мамой уехали из Техаса в Пенсильванию через полгода после развода. Мне тогда было около трёх. Единственной, кого я смутно помнил, была мамина младшая сестра Дженни. Почему-то запомнилась только она – красивая старшеклассница, которую я, трёхлетний карапуз, просто боготворил.
Теперь, через пять лет, мне предстояло увидеть ее снова. И не просто увидеть, а жить с Дженни в одном доме. Уезжавшая в заграничную командировку мама почему-то решила отправить меня на месяц к дедушке с бабушкой.
– Ну вот и приехали, – сказала мама, расплатившись с таксистом, высадившим нас перед солидным двухэтажным домом.
– Привет, Мэгги! – радостно улыбнулась выбежавшая нам навстречу Дженни.
– Привет! – расплылась в улыбке мама, обняв сестру, – Целую вечность не виделись.
Я не мог оторвать взгляд от ослепительно красивой светловолосой девушки.
– Как Томми подрос, – улыбнулась Дженни, – А я его последний раз видела трёхлетним малышом. Помнишь, Мэгги, как мы приучали его к горшку?
– Еще бы не помнить, как ты Томми на горшок сажала, – усмехнулась мама.
– Только он предпочитал всё делать в штанишки, – засмеялась Дженни.
"Как мама может вспоминать такие вещи?" – обиженно подумал я, густо покраснев.
– Такой же стеснительный, – улыбнулась Дженни, бросив на меня беглый взгляд, – Ну что, идём в дом?
Мы зашли в дом, оказавшись в просторной гостиной.
– Тут за пять лет ничего не изменилось, – сказала мама, оглянувшись по сторонам.
– Скоро изменится, – усмехнулась Дженни, – Осенью наконец уезжаю от родителей.
– Точно, – вспомнила мама, – Ты ж поступила в университет в другом штате.
– Даже если б не поступила, все равно б уехала, – заявила Дженни, – В 19 лет уже пора жить отдельно.
– Хорошо, что ты пока здесь, – сказала мама, – А то пришлось бы тащить Томми с собой в командировку.
Я тяжело вздохнул, вспомнив, что маму ждала месячная комвндировка в Китай.
– У меня больше не с кем его оставить, – вздохнула она, – Только тут: с тобой или с родителями. А они еще шесть недель в разных круизах проведут.
– И почему все люди, выйдя на пенсию, начинают путешествовать? – улыбнулась Дженни.
Мама отнесла большую сумку с моими вещами в гостевую спальню на первом этаже.
– Справишься с Томми одна? – спросила она у сестры, вернувшись в гостиную.
– Конечно справлюсь, – улыбнулась моя молодая тётя, – Он же не годовалый. Подгузники менять не нужно.
– Как тебе сказать, – замялась мама и взяв Дженни за руку, увела ее на кухню.
"О чем они там секретничают?" – недовольно подумал я, прислушиваясь к доносившимся из-за прикрытой двери приглушенным голосам.
– Томми в последнее время начал часто мочить постель, – предупредила сестру мама.
– В восемь лет? – удивилась Дженни.
– Ага, – вздохнула мама, – Просто не знаю, что делать. Так не хотелось тебя обременять. Но у кого его еще оставить на время этой командировки? Особенно с этой проблемой.
– Не волнуйся, Мэгги, – успокоила мою маму Дженни, – Я найду, как с этим бороться.
Насмешливо-уверенный тон Дженни меня сразу насторожил, но я постарался отогнать неприятные мысли. Я просто не представлял, как можно в чужом доме описаться. Особенно при тёте, в которую я был тайно влюблён. "Никак нельзя перед ней позориться" – подумал я.
С этой мыслью я в тот день и заснул, твердо решив проснуться сухим. Впрочем несмотря на данное самому себе слово утром я с ужасом обнаружил, что описался. "Что делать?" – в панике подумал я и вспомнив, как все обычно происходило у меня дома, отнёс мокрое постельное белье в стиральную машину, а сам пошёл в душ. К счастью тётя ничего не заметила, потому что я проснулся на полчаса раньше ее. Я пребывал в счастливом неведении до вечера – пока не лёг спать, обнаружив под простынью голубую клеенку. Разумеется, от Дженни невозможно было ничего скрыть. Но моя тётя предпочла тактично промолчать.
Утром следующего дня история повторилась. Правда в этот раз судя по доносившейся из кухни возне тётя проснулась до меня. Решив, как вчера, "незаметно" отнести мокрое бельё в стиральную машину, я вылез из постели и начал быстро стягивать с матраса простынь.
– Оставь! – раздался у меня за спиной недовольный голос Дженни.
Я застыл на месте, чувствуя, как щеки быстро покрываются румянцем стыда.
– Опять описался! – проворчала тётя, подойдя к моей кровати.
– Я… я не специально, – смущенно выдавил я, не зная, как оправдаться.
– Вчера я тебе ничего не сказала, – вздохнула Дженни, – Но две ночи подряд? Придётся принимать меры.
Сказано это было очень спокойно, но таким ледяным тоном, что у меня по спине пробежали мурашки.
– Только посмотри на себя! – неодобрительно покачала головой Дженни, – Быстро в душ! Я сама займусь твоей постелью.
Я взял со стула свою одежду и поплёлся в душ.
– Не забудь почистить зубы! – крикнула мне вдогонку Дженни.
"Раскомандовалась" – недовольно скривился я. Дженни и вправду как подменили. Несмотря на 11-летнюю разницу в возрасте тётя никогда не разговаривала со мной таким тоном. "Прям как с детсадовским малышом, – обиженно подумал я, – Даже мама так не командует. А эта вообще только год назад закончила школу"
За завтраком Дженни снова принялась меня отчитывать – таким снисходительно-насмешливым тоном, как будто разговаривала с трёхлетним малышом. Была еще одна еле уловимая интонация, которая сразу меня насторожила. Чувствовалось, что моя тётя что-то затеяла.