— Пусти! Не надо! Я не хочу! — торопливо выдохнул Артём, еще не представляя, как — каким образом — это будет происходить, но уже со всей леденящей душу ясностью понимая, что сейчас… сейчас этот парень — студент-третьекурсник — будет его, Артёма, насиловать… ну, то есть, трахать — как женщину… — Пусти! Я не хочу!
— Сейчас захочешь… элементарно! — прошептал Марат, упруго выдыхая в лицо Артёма горячие, как угли, слова. — Расслабься… на минуту расслабься — и ты почувствуешь, что хочешь… ты уже хочешь, но ещё этого не сознаёшь… расслабься…
— Я не такой… пусти! — Артём, прилагая максимально возможные физические усилия — напрягая все мышцы тела, вновь задёргался, но навалившийся сверху Марат лишь усилил давление своего тела на тело Артёма, делая какие-либо попытки вывернуться, освободиться-вырваться совершенно бесполезными. — Пусти… пусти меня… я не педик… не педик… пусти… — повторил Артём, как будто этот аргумент мог остановить возбуждённого парня, подмявшего его, Артёма, своим горячим телом под себя.
— Ой, какие мы знаем слова! — Марат тихо засмеялся. — Он не педик… надо же! — В голосе Марата отчётливо прозвучала лёгкая и вместе с тем уверенная, не подлежащая сомнению насмешливость. — Не педик… кто тебе сказал такую хрень? Или, может, ты уже пробовал, если так утверждаешь — так говоришь? — Марат снова засмеялся, с нескрываемым удовольствием шевеля бедрами — с наслаждением вдавливая в пах Артёма свой камнем бугрящийся твёрдый член. — Пробовал? Ну, колись… симпатичные парни, как правило, пробуют — попихивают друг друга… ну, то есть, так — чтоб никто не знал… а потом кричат: "я не педик! не педик!"… да? Было такое — пробовал?
— Ничего я не пробовал! — выдохнул Артём, помимо воли чувствуя, как смутное, едва уловимое чувство приятности вопреки желанию медленно зарождается между его разведенных, широко раздвинутых в стороны ног. — Пусти меня!
— Что — ни разу не трахался? Ни с кем не пробовал? — Марат, выдыхая это — обдавая лицо Артёма горячим дыханием, скользнул рукой по бедру Артёма, пытаясь подсунуть ладонь под Артёмовы ягодицы. — Не пробовал, да? Ни разу? Ни с кем — ни разу?
Артём вдруг подумал, что для Марата почему-то очень важно — пробовал Артём э т о или не пробовал, и если он сейчас убедит Марата в том, что он, Артём, действительно никогда т а к. . не делал, ни разу ни с кем н е п р о б о в а л, никогда об этом помышлял, то Марат его тут же отпустит, оставит его, прекратит свое домогательство… да-да, это явно какое-то недоразумение — то, что Марат решил, что он, Артём, голубой, и потому он, Артём, может так же, как голубые… это ошибка Марата — глупая ошибка!
— Я правда… … правда я не такой… не такой, как ты думаешь… — торопливо заговорил Артём, глядя Марату в глаза. — Я не трахаюсь… не делаю это — как голубые… и никогда… никогда я не делал так — ни разу! Пусти! — стараясь говорить как можно убедительнее, Артём одновременно с этим с новой силой задергался под Маратом, тем самым стараясь наглядно подтвердить выдыхаемые слова.
— Правда? — Марат, изловчившись, втиснул ладонь между матрасом и вдавленной в матрас ягодицей Артема — обхватил ягодицу Артёма растопыренными пальцами, через ткань трусов сладострастно вдавил пальцы в упруго-сочную мякоть.
— Правда! Клянусь тебе! — с жаром выдохнул Артём, одновременно с этим ощущая-чувствуя, как возникшее минуту назад чувство смутной приятности между ног, в районе промежности, совершенно непроизвольно, помимо его, Артёмовой, воли стремительно нарастает, ширится, набухает знакомым зудом молодого возбуждения, отчего так же непроизвольно — невольно, совершенно автономно от его личного желания-нежелания — стремительно увеличивается, затвердевает в трусах, наполняясь сладостным зудом вожделения, нехилых размеров член… лежа под Маратом, вдавившимся в него всем своим телом, Артём чувствовал, что возбуждается, возбуждается явно, совершенно конкретно, и с этим ничего нельзя было поделать — это происходило само по себе, помимо воли, вопреки желанию… блин! Возбуждение нарастало помимо воли — вопреки желанию… Артём снова задергался, испытывая смятение — не понимая, что с ним, с Артёмом, происходит. — Клянусь…
— Ну, а не пробовал, так попробуй… какие проблемы? Сейчас ты… сейчас мы попробуем… делов-то! Вжик-вжик — и опять мужик… элементарно! Любой нормальный парень может это попробовать… хотя бы раз!
— Марат тоже почувствовал, что член Артема возбужденно затвердевает, ощутимо бугрится, и теперь, сладострастно вжимая пальцы в мякоть Артёмовой ягодицы, он с не меньшим сладострастием давил своим возбуждённым членом на стремительно твердеющий член Артёма, и даже не просто давил, а бесстыдно двигал — через трусы — членом вдоль члена, отчего между ног Артёма, широко расставленных, раздвинутых под Маратом в стороны, промежность тут же стала наполняться ощутимым саднящим зудом. — Давай… не бойся! Ты же хочешь — я это чувствую… хочешь… — Проговорив "хочешь", Марат дёрнулся, качнулся на теле Артёма, с новой силой вдавливая пах в пах, и это давящее движение тут же отозвалось горячей ноющей сладостью в возбуждённо твёрдом члене Артёма, бугром упершемся Марату в пах. — Давай…