Ее набухшие соски вызывающе проглядывали через ткань платья, я не удержался и незаметно для окружающих начал гладить ее правый сосок большим пальцем руки, она тут же стала своим большим пальцем помогать мне. Мне так хотелось обхватить ее за попку, но я только прошептал ей, что пора, наверное, и нам домой. Она сладко меня поцеловала, и мы еще постояв мгновение, отправились одеваться в гардероб.
На улице шел густой пушистый снег. Редкие фонари едва проглядывались сквозь разбушевавшуюся снежную пелену. Свежий морозный воздух остудил наши головы и затаенные помыслы, мы начали откровенно зевать и потихоньку замерзать, ожидая машину. Дождавшись наконец такси, мы плюхнулись на заднее сиденье и машина медленно двинулась по заснеженным обледеневшим разбитым дорогам уснувшего города. В машине было довольно прохладно, мы обнялись, и жена засунула свои руки мне под дубленку, что бы я их согрел.
Тихонько целуя ее волосы, я думал о прошедшем вечере, и вдруг почувствовал, как ее рука, расстегнув молнию, просунулась мне в брюки, и уверенно сжала мой член. Рука была холодной, но все равно было очень приятно и необычно делать это в такси. Так в оцепенении мы и доехали до нашего дома. Расплатившись с водителем, мы целуясь, вошли в подъезд. Гулко хлопнувшая дверь отрезала улицу от темного подъезда, и мы оказались впервые за весь вечер одни. Я впился жадным поцелуем в губы моей любимой и начал расстегивать ее дубленку. Она тихонько смеялась и упорно вырывалась, стремясь убежать наверх. Так поочередно побеждая желания друг друга, мы добрались до нашей квартиры. Пока она искала ключи, а потом пыталась в темноте попасть ими в замочную скважину, мне удалось, путаясь подоле ее дубленки, задрать вечернее платье и дотянуться до ее новых салатного цвета трусиков. Наконец она справилась с замком, дверь открылась, и мы шумно ввалились в нашу тихую квартиру.
Боже, как я тебя хочу, — прошептала она, — попробуй, попробуй же скорее, как я вся теку. Мы, не раздеваясь, упали на пол, и я стал лихорадочно целовать ее лицо, ноги, живот, все знакомое родное тело. Как хорошо, что она в чулках не надо их снимать, как эти тесные колготы, — подумал я, целуя начало её живота через ажурные трусики. Я наслаждался ощущением мокрого шелка, гладкой прохлады ее бедер, и податливости всего тела. Отодвинув полоску шелка, я целовал ежик ее коротко стриженого лобка … Нежно проводя языком по влагалищу, и осторожно полизывая клитор я старался растянуть это время как можно дольше. Пусти меня, — сказала она и попыталась освободиться, закрывая себя руками, я хочу помыться, я стесняюсь своего запаха.
Не отпуская ее, я проговорил, — этот запах, запах благородного и выдержанного портвейна, а я то и другое очень люблю. Она засмеялась, ослабила свои руки, и я погрузился лицом в ее терпкое грациозное лоно. Я трогал своим носом ее слипшиеся губы, мой язык упорно искал точки ее наивысшего наслаждения. Я то опускался вниз к промежности до самого ануса то поднимался вверх до напрягшегося клитора, пытался всунуть язык в ее разбухшую вагину. Через некоторое время, не сдерживая стонов, она сжала мою своими ногами мою голову и дернувшись всем телом, надрывно повторяя — Все, Все, Все, облегченно кончила.
Тише, соседей разбудишь, — прошептал я, перекатываясь на спину.
Она отрешенно махнула рукой и хрипло сказала, — Пускай, — и через мгновение добавила, — А может так, и будем спать, на полу, не раздеваясь?
Как на Новый Год в студенческой общаге, — хмыкнул я.
Она укоризненно посмотрела, потянулась губами к моему животу, а потом вдруг спросила, — Интересно, чем сейчас занимаются Андрей и Лариса?
Лариска наверняка валяется у него между ног, — продолжала она.
Думаю, они уже спят и видят во сне, чем мы тут занимаемся, — поднимая ее с ковра, произнес я, — пошли в душ.
Стоя в душевой кабинке, под горячими струями воды мы ласково целовались, гладили и терли друг друга. Потом жена взяла двумя руками мой член и с потускневшими глазами медленно раздвинула ноги, привстала на носочки, опустилась на головку моего члена. Я опер ее о стену и начал равномерно, стараясь войти как можно глубже, двигать членом. Она обхватила меня руками и, прикусывая мне ухо, шептала, — Я люблю тебя, люблю, люблю. Я остервенело гладил по ее полнеющим ягодицам, бедрам, опускаясь к анусу и нащупав его, начал легонько на него надавливать, бормоча ласковые слова. Мы с такой силой вжались в друг друга, что я уже не мог двигаться, не возможно было даже стоять.
Потихоньку введя фалангу своего пальца в ее расслабленный анус, я через миг сбросил вместе со спермой все свое накопившееся за вечер напряжение.