Нога подвернулась под пятнадцатисантиметровым каблуком, я снеслась на пол, потянув за собой глазок вебки. Громко вскрикнув от растяжения, я увидела на мониторе физиономию тёти Тани! искажённую гримасой боли. Судорожно сжимая в руке глазок камеры, я направила его прямо себе на лицо.
Через какие-то секунды открылась дверь спальни, передо мной стоял Лёша, с его опадающего члена тянулась капля спермы. Я сидела на полу в вязаном платье, широко раскинув ноги, к нему туфлями на пятнадцатиметровых шпильках. Это уже был не засвет! Полный провал конспирации. Нога стала опухать прямо на глазах. Как же мне было больно! . .
– Лёш, сними быстрее, пока туфель не впился… – пряча глаза, чувствуя, как наливаются жаром щёки, проговорила я.
А куда было деваться?! Больно же! . .
*****
Софи отложила фотоаппарат, отвернулась от меня и, широко расставив ноги, стала мастурбировать прямо стоя. Я кончила и без этого…
Софья Павловна привезла меня к моему дому почти в полночь. Фотосессия состоялась, ещё какая! И теперь в салоне "София" появиться седьмая фотография – моя.
Нет, не с капелькой! Софи меня запечатлела много раз, в коридоре, среди красавиц, будет висеть фотопортрет – я в шикарном вечернем туалете. Жаль пришлось оставить, но платье из пряжи козьего пуха, узором "Тюль" и беленькие туфельки, на шпильке в пятнадцать сантиметров, я взяла…
Глава девятнадцатая.
Французское вино "Сент Амур" , что Софи открыла на кровати под балдахином, мы потихоньку допили, между переодеваниями и опудриванием моей попы до румяного, как бока колобка, состояния. Красное сухое – не крепкое, но не для меня, пьющей, обычно только зеленый чай. Весь день я практически ничего не ела и оно ударило.
Девчонки, ударило в голову! А вы, куда подумали?! Если – туда, то там раз пять влажнело, соответственно, и количество оргазмов, или больше, – не помню.
Я не прикасалась к промежности, оно само случалось, когда наблюдала за Софи, Настей. Я бегала под душ, надевала, переодевала, – примеряла наряды, один шикарнее другого. Странно, но в окружении двух полуобнаженных красавиц ласкающих свои тела и по очереди покидающих меня для очередного омовения, между щелчками цифрового фотоаппарата, я чувствовала себя женщиной на все сто, до кончика клитора. При голом мужчине, с поднятым на палубе "флагштоком" , жаждущем моей плоти, я не ощущала ничего даже подобного…
Мы простились в "Ситроене" , Софи меня одарила легким поцелуем, шепнула, что день был прекрасен и незабываем, и я отправилась к своему подъезду с фирменными упаковочными пакетами в руках – белое вязаное платье и туфли. Поднялась до квартиры на третьем этаже, остро чувствуя, что мой хронический гастрит, не ко времени, разыгрался изжогой и острой болью под грудью.
Я заползла на площадку третьего этажа, выпрямилась, вобрала воздуха, выдохнула, нажала кнопку звонка, – сил искать ключи не было. Прижала руку к животу, – ужасными телесными страданиями в меня возвращалась тётя Таня.
Дверь открылась. Лёша – без рубахи в одном трико, босой, в глазах, одновременно переживание и злость. Он отстранился, встал боком, давая мне войти.
– Воды, Лёш… и таблетку… – проговорила я, ища глазами, куда бы присесть. – Там, в кухонном столе, лежат, такие розовые…
Но, сначала, Лёша вынес из зала стул. Сбросив берет, двойной оборот шарфа, куртку – прямо на пол, я села и стала хватать ртом воздух, чтобы хоть как-то успокоить жжение.
– Лёш, воды! . .
Он метнулся на кухню. Пока открывал пластиковую бутылку "Нарзана" , наливал и искал таблетки, я думала, что выгляжу, наверное, ужасно! Ладно, не до этого…
– Одну? – спросил Лёша, вручая мне стакан с водой.
– Давай, две…
Проглотила…
– Посидите, тёть Тань, – он опустился на корточки, заботливо заглянул в мои глаза.
– Сейчас пройдет… Иногда, бывает.
– Давайте, сапоги сниму…
– Сними… – я выставила правую ногу
Молния на сапоге, под его пальцами, медленно поползла вниз. Лёша стянул с меня один, а потом и второй. Так приятно! Это стоило острого приступа гастрита!
– Спасибо…
– Вам надо полежать. Снимайте свитер…
– О-о-о! Лёшка! А если у меня под ним ничего нет?!
– Утром, вы велели вести себя естественно, без зажимов. Сказали, что первыми начали…
– Даааа! Я так сказала?!
– Сказали…
– Сказала, Лёш. Давай, на "ты"…
– Сказала…
– Ну, если… То снимай. Начал раздевать – продолжай.
Лёша, осторожно, стянул с меня свитер. В кофточке на пуговках, я хитро улыбнулась и проговорила:
– Расстегни верхние – разрешаю…
Таблетки подействовали, приступ отпустил, я ожила и наслаждалась подушечками пальцев рук Лёши. Подрагивая, они расстегивали пуговицы, касаясь моей шеи, груди. Взглядом, я остановила его на четвертой.
– Тебе легче? – спросил он.
– Не совсем… Помоги лечь на диван.
Мне не хотелось, чтобы сегодняшний день закончился тем, что мы расстались с Лёшей в прихожей и отправились, каждый в свою комнату, пожелав друг другу спокойной ночи. Но то, что последовало за моей просьбой, я не ожидала. Хотя, нет, – хотела! Он подхватил меня на руки и понес.
Приступ гастрита прошел! Я про него забыла, прижавшись к Лёше острым твердеющим соском, чувствуя биение его сердца. Это всё вино! – Красное сухое – А… мур-р-р! . .
– От вас миндалем пахнет… – проговорил он, уложив меня на диван и подсунув мне под голову подушку.
– От "тебя" , Лёш!
– От тебя… Мама всегда добавляет его в сдобу, мне нравиться запах горячих булочек с миндалем.