— Иди, Лёша! Это минутная слабость. Она прошла… Иди.
Он грубо набросил на меня одеяло.
— Софи позови… — несмотря на него, буркнула я.
Лёша ушел. Я спрятала накопившуюся слезу в подушку. Наверное, он подумал: какая я динамистка! Нет, я не такая! А может и… Софи долго не было…
Я лежала минут десять. Наконец, она пришла, в шелковой пижаме — светло-розовые брючки, майка цветочным орнаментом, в виде зеленого вьюна. Обошла кровать, легла рядом, поверх одеяла.
— Лёшке подрочила — пояснила она свое долгое отсутствие. — Возбудился мальчик, — помогла. Не ревнуешь?
— Софи… — шепнула я, приблизив лицо к янтарю её глаз.
— Да…
— Кажется, я его люблю…
Возникла долгая мучительная пауза.
— Не молчи, Софи! . .
— Я не мочу… Не знаю, что ответить.
— Софи, я была влюблена в его мать…
— Я догадалась.
— Ты меня призираешь, Софи?
— Что ты, Тань?!
— А я бы — призирала…
— Давай спать…
— Давай.
Уснула я быстро. Продолжительный день настолько меня утомил, что, как только мы замолчали, я провалилась в дрему, быстро сменившуюся крепким, почти мертвым сном. Мне снились, то Лёша, то Софи, то оба… Проснулась, когда они целовались. В смятении открыла глаза…
Софи лежала ко мне спиной, спала, тихонько посапывала. Её светло-розовые брючки были припущены, — верхняя часть бархатной попы предоставлена моему взору. Если бы на Софи не было пижамы, я бы так не завилась. Я догадалась, что она, то ли во сне, то ли перед сном, мастурбировала, так и уснула.
Обняла. Сонная Софи пропустила мою ладонь к своей промежности, я нашла её большой клитор…
Она стонала в полусне. Я прижалась к ней и шепнула:
— Я люблю тебя… Рокси…
Софи замерла, сильно сжав мою ладонь вульвой, бедрами, содрогнулась…
И прошептала:
— И я тебя…
— Ты проснулась?
— Ещё не знаю, Тань.
— Я в туалет… и в ванную…
Софи обернулась, отпуская мою руку из влажного плена.
— Стой! У тебя же нога?!
— Уже забыла! Правда, не болит!
— Иди ко мне…
Софи прижала меня к груди, я не сопротивлялась…
Глава двадцать четвертая.
Софи захватила губами мой сосок, игралась — покусывала, посасывала, согревая меня в своих объятьях.
Что в такие моменты в голове женщины? Да, наверное, разное! Лично, я думала: какой большой у Софи клитор! Он меня очаровал ещё тогда, в машине, когда она раскрыла его вместе с оргазмом, пропуская меж своих длинных пальцев с маникюром блесками зимнего утра на наращенных ногтях. Клитор её, словно маленький пестик покрытого росой, розового цветка, — малюсенький, но когда я его потеребила, прокравшись к промежности спящей Софи, он затвердел настоящей мужской эрекцией.
Ласкать не свою, но вульву, — не член, отлично знать, что её владелица при этом чувствует — это неописуемо! . . Стоило мне только дотронуться, подушечкой пальца, до остренького кончика клитора, как Софи сжала бедра, жадно захватывая мою ладонь в объятия жаркой плоти, обильно орошая ее влагой.
Нет, всё! Я взбалмошная, озабоченная дура! Лежу, ласкаюсь в женских губах возбужденной грудью и думаю… Господи, о чём я думаю?! А впрочем, испытываю неописуемое блаженство.
Чего я ждала от Лёши? Неимоверного наслаждения? Не девочка уже, в мечтах летать. Картина, как наяву. Раскину перед ним ноги, и он неумело в меня войдет. Сколько раз уже такое было! Когда затаившись от страха, я ожидала этого момента, в то же время, всем телом желала его!
Про мужа и вспоминать не хочется! Сразу веет перегаром — либидо мое опадает снежинками, мягкими и холодными. Гражданский? Тот, поныв, как же в мире всё плохо устроено, вяло заползал, предварительно, умоляюще прося, чтобы я его подержала в руке, подняла, приободрила.
Губами? Да что вы! Тогда я ещё не знала такого способа быстренько отделаться от мужчины.
Дальнобойщик заезжал в меня, как в собственный гараж и быстренько разгружался. Я кричала от боли резкого вхождения, а он полагал, что у меня оргазм и тут же приплывал, обжигая мое лоно, словно скипидаром.
Отдышавшись, порассуждав о том, какой добротный мне достался самец, он предлагал войти в меня ещё раз, — с заднего хода. От одной мысли: встать на колени, ягодицами к нему, и ждать когда он меня пронзит, меня бросало в дрожь, заставляя без лишних вопросов соглашаться на оральную альтернативу.
С ним я и научилась, делать минет, изображать, что мне это нравится. Мой рот, несмотря на малую вместимость, — в детстве, я ложку с манной кашей не могла запихать, — всё же оказался менее болезнен к его заездам в мою вульву, не говоря уж о девственном заде. Он хватал меня за волосы, прижимал к себе мою голову, я задыхалась, давясь, выталкивала из горла член. Он кончал, я прятала от спермы лицо, бежала в ванную быстрее избавиться от такого подарка.
Почему, я решила, что с Лёшей будет как-то по-иному? Не знаете? Вот и я — не знаю. Конечно, сразу он не станет совать своё возросшее ко мне желание, во всё мои отверстия. Но, мужчины те еще экспериментаторы и Лёша не исключение. Долго довольствоваться одним созерцанием моего обнаженного тела и ручной работой, он не станет. Уже вчера накинул на меня одеяло, со злом принимая отказ, причем ни разу ещё не получив моего согласия.
Собственник, как и все мужчины, с разницей, что молод, я бы сказала — юн, и от того охоч до этого дела.
Охоч хоть день напролет. А мне это надо? Я уже привыкла доставлять удовольствие сама себе, когда хочу я, а не хотели три моих неудачных эксперимента. Лёша четвертый или пятый, шестой. Ладно — это я уже погорячилась. Важно другое: будет ли он тем, что нужно мне? Не окажусь ли я, в очередной раз, теплой, обильно смазанной кремом для интимных мест колбой для слива избытка мужской спермы?
Вот, Софи вчера, не столкнула меня с кровати, когда я брякнула про свое "кажется". "Кажется, я его люблю!" Тоже мне, — выдала! Кажется, да соком вульва не мажется! Как тёть Тамара, несколько раз, сжимая и разжимая подушечки пальцев, большого и указательного, говорила: "Если писька не жим-жим, — это не любовь".
У тёть Тамары всё просто. А если сжимается? Но, как до постели дойдет — всё! Словно замерзла.
Такие мысли часто меня посещают, естественно, ни ко времени, тем самым не способствуя моему либидо, над которым в данный момент усердно работали пальчики Софи. И сквозь думы я услышала:
— Тебе не хочется?
— Что ты! . . — поспешила заверить её в обратном. С утра, я была добрее, выспалась. — Просто, не привыкла прямо со сна. Сама, конечно, мастурбировала, но не… Мне нужно в туалет, в ванную. Не мучайся, Софи, переклинило. Сухо, да?
— Немного… Сейчас смочу…
Софи заскользила щекой по моему животу, я схватила её голову, обеими руками старясь поднять, вернуть к груди. У меня не было страха проникновения, — впервые не было, когда я отдавалась. Отдавалась женщине! Мысли как-то сами пошли в другом направлении. Остро обостряя рецепторы носа, но кроме духов от "Диор" ничего не витало над нами.
Взыграла моя чистоплотность. От Нельки, я слышала, что многие мужики не против, если со сна мы чуть попахиваем. И дальнобойщик, обычно, сердился, когда проснувшись, я отнекивалась легкими чмоками от его масштабно-повсеместного лопанья, и, собирая попу в кулачек, убегала в ванную зубы чистить и все остальное придать воде. Возвращалась быстро, но, всё равно, он ворчал и шёл на кухню курить. А я радовалась — не пришлось раскуривать его не мытый бамбук. По утрам он любил меня променетить.
*****
Но Софи женщина, и что она предпочитает, я не знала. Вообще, не знала, как это у женщин! Предполагала, да! Но предполагать — одно, знать — другое, а быть участницей — третье! Потянулась ли она к заспанному "огоньку" отдать мне подаренный ей оргазм? Или вновь насладиться? Ощутить мой естественный аромат, попробовать меня на вкус…
Оказывается, и с женщиной не всё так просто! А может, дело во мне?! Кажется, через другую женщину, я начала понимать мужчин.
Подчиняясь моим настойчивым рукам, Софи подняла лицо, янтарные глаза говорили мне: "я хочу этого!". Обижать её не хотелось. Да я и не представляла, как выскользну из объятий Софи в ванную, с больной ногой, укутанной палантином.
— Поцелуй мне грудь, — ответила ей шепотом, смачивая на губах пальцы, — там, я сама. Сегодня, сама — ладно?
Софи отстранилась, пропуская мою руку к "огоньку" , и забирая в губы сосок груди, под которым билось моё сердце.
Как мало нам, женщинам, надо! Молчаливое понимание и я, в благодарность, повлажнела. Мои пальчики привычно начали ласкать бугорок. Я мастурбировала! Мастурбировала, чувствуя на своей груди жадные губы Софи, — её влажный язычок. Иногда она отрывалась, взбадривая мой сосок втягивая в себя, поднимала голову и наши взгляды встречались.
Она искала в моих глазах преддверие оргазма. Я же усилено ласкала себя, моё тело расслабилось, легким перышком полетело к наслаждению. Так приятно оказывается самоудовлетворяться под жадным, влюбленным в тебя взором, дыханием рядом.
— Софи, поцелуй меня, — прошептала я, высохшими губами.
— Сейчас…
Приподняв попу и, до колен, стянув брючки пижамы, она прислонила свой возбужденный клитор к моей здоровой ноге, потерлась, одновременно, делясь со мной своими губами.
Я напряглась. Не ждала, не гадала, но понравилось чувствовать на бедре промежность Софи. Мне не требовалось дополнительного увлажнения, пальчики скользили, словно купались во взбитом желанием масле. Мне стало не хватать воздуха, я разомкнула сладость наших уст, разорвала, чтобы не задохнуться, закинула голову, повернула и увидела…
Дверь в спальню была открыта, в коридоре, застыв рукой на выключателе в туалет, стоял Лёша, голый, с полувялой утренней эрекцией. Я лишь вскрикнула, выпуская на волю "птицу маленького бабьего счастья". Остановить бурный, сотрясающий моё тело оргазм, у меня не было ни сил, ни желания. Я лишь смотрела на него, полузакрытыми глазами, через туман наслаждения, и трепала еще сильнее…
— Лёшка, уй…!!! — вырвалось у меня только когда схлынуло, но, тут же, неожиданно пришла вторая волна. Я зашлепала губами, ловя ими ускользающий от меня воздух…
Лёша включил свет, открыл двери туалета, проскользнул, закрыл. Я отняла ладонь от совершенно мокрой вульвы, повернулась к Софи. Мне хотелось сказать, крикнуть: "Лёша нас видел!" , — но улыбнулась, выходя из двух оргазмов подряд. Испортить волшебное ощущение нирваны себе и влюбленной в меня подруге, не хотелось.
Вспомнив фотосалон, Софи на кровати под балдахином, я произнесла:
— Упс…
Она уткнулась мне в грудь, спросила:
— Тебе хорошо?
— Да…
— Полежим, немного?
— А Лёша? — спросила я.
— Он теперь из туалета не выйдет. Загнала.
— Я загнала?! Скажи мне кто, ещё неделю назад, что по моей квартире будет разгуливать голый юноша со стоячим членом, а я при нём буду мастурбировать, в твоих объятьях! Ласкать себя тихонечко в ванной, — да… Но не так же!
Софи откинулась на подушки, сняла полуспущенные брючки.
— Прятаться всю жизнь? Тань, подумай — всю жизнь!
— Раньше я считала — все так делают.
— Все?! Нет, Тань, далеко не все…
— Нет, конечно, я предполагала! Ну, там нудисты, особо не скрываются…
— Люда, например, не скрывается.
— У Люды муж — золото! . .
— Они любят друг друга, вот и всё…
Вздохнула. Людка, — это Людка, а я — это я и дальнобойщик! Впрочем, Софи права — зашоренная! Смотрю только туда, куда шоры позволяют, и скачу, скачу…
— Что-то долго там Лёша, — проговорила она. — Пойду, вытащу.
— Так! . . В одной майке?
— Именно…
Софи перебралась через меня, спустила ноги на пол, встала и пошла по коридору. Её ягодицы, чуть прикрытые шелком с цветочным орнаментом, в виде зеленого вьюна, красиво перетирались от кошачьей походки.
Она постучала в дверь туалета.
— Алексей, выходи. Мы знаем, что ты там делаешь…
С круглыми глазами, я села на кровати. Нога не болела.
— Ты, чего?! — тихо прошептала, покрутила пальцем у виска.
Вот я обнаглела! Софии Павловне и…
Софи улыбнулась, приняла мой жест радостно, но, глазами, велела замолчать. Неожиданно, я сломала барьер, что мне мешал. Поняла это, когда вертела пальцем, показывая Софи.
— Лёша, ты, наверное, знаешь, — проговорила она, что женщины тоже могут любить друг друга. Знаешь?
— Да… — раздалось за дверьми.
— Ну, и выходи. Мы же договорилась, меж нами нет тайн.
И когда только, она успела составить с ним обоюдный контракт! Этого я не знаю, но Лёша вышел.
— Иди к Тане…
Софи подтолкнула его ко мне…
— Зачем?! — крикнула я.
— Мальчик хочет и, сегодня, твоя очередь…
— Очередь чего?
Софи, как девочка, подпрыгивая позади него, приложила к губам ладошки, рупором, и прошептала:
— Подрочи ему…
— Не хочу!!! — выказала язык…
Лёша дернулся, но Софи обняла его со спины, захвалила рукой член.
— Не хочет она! Ну и пусть не хочет! Подумаешь принцесса. Иди ко мне, красавчик…
Я закусила губу, поздно было что-либо менять, буквально пара фрикций и Лёша излился. Софи ловко подобрала сперму на ладонь, обтерла об свою попу.
Стояла она от него немного в сторону, широко расставив, приподнятые, словно на каблуках, напряженные в икрах ноги. Её промежность делала так, как показывала тётя Тамара — пульсировала. Я ничего не понимала, но, кажется, смирилась с присутствием Лёши при своем утреннем интиме. Или с присутствием Софи? Их двоих присутствием!
Снова выказала язык. Встала. Нога не болела.
— Разматывать меня, кто ни будь собирается?! — улыбнулась я. — Софи, ты ненормальная. Лёшка, и ты! Я тоже — сумасшедшая…