Люда встала колени. Я запрыгнул на нее молодым козлом. Вошел в дырочку, сомлел. По моему члену и по яйцам потекла жидкость из ее влагалища, щекоча и возбуждая меня.
— Он что? Кончил в нее — подумал я.
Липкая жидкость с характерным запахом говорила сама за себя. Я задохнулся от внезапного приступа ревности, схватил Людочку на руки, бросил на кровать. Она упала на подушки, затихла, закрыла глаза в ожидании. Повернув голову, я увидел пустые упаковки на пианино от презервативов.
— Нет — успокоился я, — Ебал Виталик ее с резинкой.
Я подошел, согнул ее ножки в коленях, раздвинул. Коснулся языком клитора. Людочка прогнулась и застонала. Мой язык скользил во влагалище, черпал там солоноватую влагу, возвращался на заветный бугорок. Это доводило ее до исступления. Людмила стонала, изгибалась дугой. Иногда своим пальчиком, когда язык мой был в ее влагалище, помогала себе. Я быстро поднимался вверх, обсасывал ее маленькие, всегда торчащие сосочки и, целуя круглый животик, возвращался к заветному бугорку.
Целовать клитор меня научила Людочка, терпеливо обучала, подсказывала и теперь вот извивалась, пожинала свои плоды обучения. Мне это тоже очень понравилось, и я при случае всегда с удовольствием запускал свой язычок ей меду ног.
— Хочу. . хочу. . хочу — забилась головой о подушку Людочка.
— Не здесь, Хочу на пианино. От возбуждения ее ногти впились мне в спину.
Людочка быстро встала, сбегала в прихожую и появилась передо мной в туфлях на высоких каблуках. Голая красавица на каблуках? Мадонна в полумраке? Видение что ли? Она подошла к фортепьяно, присела на крышку, приподняла одну ножку, раздвинула.
Я опустился на колени, сунул язык между ее ног: Люда раздвинула пальчиками губки, я нагнулся, сталь лизать мокрые губы, бугорок. Она дергалась и стонала. Ее руки теребили мои волосы, прижимали крепко мою голову себе между ног. Я поднял ее на руки, положил на стоящий рядок журнальный столик, раздвинул ножки. Достал член и дал ей в руки, Людочка подержала его, затем смочила ладонь слюной, взяла член в кулачок, стала водить вверх — вниз, на головке поворачивая ладонь. Ей это нравилось, это доставляло ей удовольствие. Она мастурбировала своим любовникам? А сколько у нее их было? При таких мыслях мой член до такой степени встал, что я перестал его чувствовать. Я кинул ее ножки себе на плечи, вошел в нее. Да, дырочка у нее стала от возбуждения узенькой. Я с трудом вошел. Людочка дернулась, глаза ее расширились
— Такой большой — услышал я ее шепот, — медленно входи, пожалуйста
У нее сорвало башню. Людочка в забытье перепутала все имена, называя меня, то Андрюшей, то Виталиком. Это доводило меня от ревности до бешенства, я с силой всаживал в нее до упора свой член, стараясь отомстить за всех ее любовников.
Не выдерживая накала страсти, я поднял ее трясущимися руками, но не удержал и опустился с ней на пол у окна. Жадно раздвинул ее ножки, вошел.
— Хочу, хочу, Лешка! Еби меня — шептала Людочка, — Тебе приятно ебать свою маленьную блядь, а? Я знаю: очень приятно, ты хотел… увидеть меня с Виталиком. Увидел? Твой член стоит во мне колом. Он такой большой. Медленнее, дай насладиться им. Давай по другому. Хочу в попочку раком.
Людочка встала на колени, раздвинула ладошками половинки попы. Я встал сзади и языком стал щекотать ее дырочку. Ей это явно нравилось. Когда вход был достаточно увлажнен моей слюной, я медленно просунул головку члена в заднее отверстие. Узко было настолько, что я сразу кончил. Член легко по сперме вошел в попу.
— Ну, хоть здесь то я первый — подумал я.
Бешеная страсть вновь завладела нами… Мы трахались, обезумев друг от друга. Время как будто для нас остановилось.
Проснулся я уже на полу от холода. Свечи погасли. Рядом свернувшись клубочком, прижавшись, под мышкой лежала Людочка. Я скрипнул зубами. Ревность вновь подкатила мне под сердце. С большим трудом я взял себя в руки. Все то хорошее, что я видел от Людочки за 4 года, перевесило с лихвой все ее маленькие тайны. Я вспомнил и рассмеялся своему детскому приступу ревности.
Тихо, чтобы не разбудить, поднял свою драгоценную ношу на руки, положил на кровать, поцеловал в распухшие губы, сказал:
— Спасибо.
— За что? — услышал я, уже вылезая в окно.
И уже на улице тихо ответил:
— За то, что я понял, как ты мне дорога. Я люблю тебя, котик!
Конечно, этого Людочка уже не слышала. И не услышет никогда.
Москва 09. 09. 06