— И всё?
— Да, всё. Нет! Он меня спросил: "Можно мне тебе через трусики письку погладить?" Я сказала "можно", и он погладил. А потом (не сразу, а дня через два) он мне сказал, что если я покажу ему письку без трусов, то он мне за это рубль даст. Это же пять мороженых "пломбир"! И ещё сказал, что если я приведу Вальку с Надюхой, то он и им по рублю даст, а мне — по "пломбиру" за каждую. Но больше одного раза он на них смотреть не захотел — не понравились. А у меня, он говорит, писька — класс!
— Ну и ну! . . Совсем ты у меня очумела, как я погляжу! Дальше-то что? . .
— Да ничего! Подумаешь: трусы сняла на 2-3 минуты, и пять "пломбиров"! Не хило? . .
— Но у тебя же в коробке целый капитал! Только за это? . .
— Нет. Ещё кое-что Иван Трофимович меня просил.
— Что "кое-что"? Быстро говори!
— Он сказал, что даст мне 3 рубля, если я письку свою руками раздвину и подожду, когда он свой "шланг" подёргает. Только чтобы я не боялась — у мальчишек у всех такие есть, только маленькие. А я и сама знаю, ещё когда в садик ходила видела. А у дяденек они большие. Мам, а ты у папы видела? У него же тоже шланг есть? Большой? У Ивана Трофимовича просто огромный! . .
— Перестань глупости болтать! Что дальше? Что он со своим шлангом делал?
— Просто дёргал. Сначала потихоньку, а потом быстро-быстро…
— И… что?
— Потом он тряпочку подставлял, и… всё.
Наташа помолчала. Потом, глядя дочери прямо в глаза, спросила:
— А этот свой… шланг он к тебе не прислонял… туда… Ну, ты знаешь куда!
— Однажды он спросил: "Хочешь, я прижму его к твоей письке?" Я сказала: "А зачем?" — "Просто так. Попробуешь… " — "Ну, прижмите!" Но мне не понравилось, и он больше этого не делал.
— Фу-у-у! . . Ну, ты даёшь! Что-нибудь ещё было, или это всё?
— Не-а, не всё! Однажды Иван Трофимович меня спросил: "А хочешь, я тебе не 3 рубля буду давать, а 5?" — "Просто так?" — "Нет, не просто так. Ты видишь эту тряпочку? Как ты думаешь: зачем она?" — "Без понятия! Вы её всегда держите, а зачем — я не знаю" — "Ты мне очень нравишься, ты это заметила?" — "Я заметила, что больше, чем Валька или Надюха. И вы мне об этом говорили" — "Вот-вот! А когда мужчине кто-то нравится, у него сок течёт. Вот для чего тряпочка. Ясно?" — "Ясно. У вас от моей письки сок течёт" — "Умница! А я не хочу, чтобы этот сок тёк в тряпочку, мне бы было очень приятно, чтобы он тёк в твою письку. Не внутрь, конечно, — только сверху. Это не опасно для таких маленьких девочек"…
— Мерзавец! — не выдержала Наташа. — По морде бы ему, старому развратнику! Надеюсь, ты не согласилась? . .
— А что тут такого? Согласилась, конечно. В первый раз, правда, было противно — сопли какие-то, да ещё горячие… Но он всё сразу же вытер чистым носовым платком. А теперь он этот платок мне даёт, и я сама вытираю. Каждый раз — чисто постиранный платок. Где он их столько берёт? . .
— Настюха, ты просто балда! Зачем ты это делаешь? Ты что, — с ума сошла? Завтра же пойду к этому Ивану Трофимовичу и набью ему морду! Когда ты у него была в последний раз? . .
— Сегодня. А что? . .
— Ничего! Чтобы этого больше не было! Никогда! Поняла? А то я папе всё расскажу, он этого старого маразматика изувечит! . .
Вечером, когда Настя разделась и легла спать (Наташа заставляла её спать в ночнушке, без трусиков) , мать взяла и стала внимательно разглядывать трусы дочери. Опытный взгляд сразу же безошибочно обнаружил следы засохшей мужской спермы. "Это она так вытирается, дура такая! . . " Наташа вдруг представила, как "шланг" Ивана Трофимовича толчками выплёскивает свой "сок" в раздвинутый розанчик дочери, и её рука машинально потянулась к клитору. Прикрыв от наслаждения глаза, женщина, удивляясь сама себе, вдруг сделала себе то, что очень давно уже не делала. А потом приняла ванну и улеглась в постель, куда вскоре пришёл и её законный супруг. И, естественно, он сделал ей то, что привык делать регулярно и без всяких там фантазий. Наташа по привычке терпела. Но когда она вдруг представила себе, что это в ней сейчас не член мужа, а "шланг" Ивана Трофимовича, она необычайно возбудилась и, почувствовав, как в неё вливается струя мужниной спермы, тут же кончила.
Утром, меняя простынь со следами засохшей спермы, она вдруг подумала: "Интересно, этого старого дурака только письки маленьких девочек возбуждают, или письки взрослых тётенек тоже? . . Я бы ему бесплатно показала! . . " И решила никому ничего не говорить…