*****
Однако праздник мой продолжался недолго. Постепенно Эдик стал явно отдавать предпочтение аналу и откровенно пренебрегать влагалищем. Однажды я даже сказала ему:
— Ты забываешь, что я все-таки женщина.
Он не придал значения моим словам и продолжал по-прежнему гнуть свою линию и кончать только в анал, хотя я перестала предварительно ставить себе клизму, чтобы таким образом отвратить его. Во мне нарастало негодование по поводу происходящего, а влагалище безумно ревновало член к аналу. Я начала понимать, что моя ставка на замужество — блеф. Не потому, что между супругами не бывает таких отношений в сексе, а потому, что они являются в них лишь дополнением к главному. С Эдиком теперь было наоборот, и это был показательный симптом. Я в нем ошиблась. Я нужна была ему только для одного.
*****
Что Эдик проделывал со мной, выкручивая по-всякому и ломая мое тело, тоже тянувшееся к нему и жаждавшее его, передать словами невозможно. Это надо пережить, испытать и почувствовать. То, что в первый момент казалось неосуществимо и невыполнимо, оказывалось не только возможно, но и позволяло испытывать чудесные ощущения, гамма которых представлялась бесконечной.
Он мог, не вынимая из меня член, кончать по несколько раз. Я же за это время, которое мне казалось тянущимся бесконечно, вообще теряла счет собственным оргазмам.
Пульсация горячего члена приводила меня в неистовство. Единственное неудобство заключалось в том, что такой перманентный акт происходил в одной позиции. Обычно он лежал на мне между широко раскинутых ног. Я махала ногами, как крыльями, и они едва поспевали за сердцем, уносясь на них в наслаждении к небесам. Так мне, во всяком случае, казалось в те мгновения, ставшие для меня незабываемыми.
Когда передышка кончалась и он начинал снова, я вскидывала ноги или забрасывала ему на плечи, и тогда он проникал особенно глубоко. Иногда он делал все это, располагаясь сзади, и мы лежали на боку Моя задача заключалась в том, чтобы как можно дольше удерживать член во влагалище, и я успешно с ней справлялась, легкими пожатиями поддерживая эрекцию.
Стоять столько времени на четырех точках, если бы Эдик брал меня в такой позе, я не смогла бы, да это, по-моему, и не совсем эстетично и выглядит как-то странно, особенно со стороны. Я, конечно, могла бы лечь на живот, а он расположиться на мне, но в этом случае член наверняка выскочил бы из меня, потому что я-ярко выраженный королёк. Влагалище у меня расположено ближе к лобку, чем к заднему проходу. Те женщины, которых называют сиповками, сами предпочитают, чтобы их трахали сзади. Такая поза дает им возможность получать больше наслаждения, а партнеру удобнее, потому что позволяет проникать на максимальную глубину.
Потом Эдик перешел на другую систему. Стал брать меня в разных позах, посвящая каждой по три-четыре толчка. Словно играл со мной в городки. Я ставила фигуры, а он их сшибал. В этом тоже была своя прелесть. Поверхность моей вагины получала таким образом обработку буквально до каждого миллиметра. При этом я открывала для себя все новые и новые точки. Сопоставляла их восприимчивость члена и реакцию на него. Такое практическое изучение топографии мне очень пригодилось впоследствии. Я узнала, в каких позах могу получать максимум наслаждения, испытывать особенную остроту. Эдику я, разумеется, не говорила о своих открытиях, чтобы он по-прежнему продолжал изучать и осваивать меня, проявляя максимум старательности и усилий. Сам он кончал только после такого джентльменского набора, довольный тем, что показал себя в лучшем виде и удовлетворил меня. То, что я бывала довольна, я не скрывала, поощряя его тем самым на дальнейшие трудовые подвиги. Мысленно выставила его на своей доске "Почета"…
Моему самолюбию льстило, что Эдик — сын высокопоставленного партийного работника. Я была тогда еще недостаточно искушена в социальном смысле и относилась к этой категории с известным пиететом, считая людей того круга какими-то особенными, заслуживающими почтительного отношения. Отсвет отцовского ореола как бы озарял в моих глазах и Эдика.
Я, разумеется, старалась во всем соответствовать ему, играть с ним в унисон, вынашивая мечту о замужестве, поскольку между нами возникла в сексе, как мне казалось, полная гармония. Мы удивительно чувствовали друг друга в постели. Достигать желанной синхронности для нас не составляло никакой сложности. Люди, знающие толк в сексе, понимают, как это ценно и надежно скрепляет отношения. Все, казалось бы, благоприятствовало нам, включая пресловутый быт, который часто у других "заедает". У иных до такой степени, что "любовная лодка разбивается о быт". На это, между прочим, сослался и Маяковский, пуская себе пулю в сердце. Я же думаю, что эта "причина" была лишь внешней, чтобы замаскировать главную, а именно — глубокое разочарование в том, что он воспевал в стихах. Ссылаясь на быт, Маяковский лишал правительство, к которому обращался в предсмертном письме, возможности чернить его и выместить злобу на людях, которые ему были дороги.
Обстоятельства, связанные отнюдь не с бытом, сложились так, что нам, вернее мне, пришлось расстаться с Эдиком. Я дала ему отставку решительно и бесповоротно, потому что однажды он сделал мне совсем не то предложение, которое я втайне ожидала, ориентируясь на его самоотверженные старания и мои стоны и всхлипы, сопутствовавшие им.
Первое время Эдик сосредотачивал все внимание на вагине, извлекая членом из влагалища все новые и новые для себя и меня ощущения. Лаская гениталии рукой, он не только запускал в меня традиционно два пальца-указательный и средний, но стал притрагиваться безымянным и до ануса, как это прежде делал учитель. Теперь эта ласка исходила от любимого мною мужчины и была мне особенно приятна. Я воспринимала ее как его естественное желание доставить мне, тоже любимой, как можно больше наслаждения.
Я не скрывала, что мне это приятно, чтобы поощрить его на продолжение такого массажа, тайну которого мне открыл когда-то школьный учитель. Эдик же был убежден, что первооткрыватель он, и я его в этом не разубеждала, чтобы не разочаровать. Мужчинам вообще очень нравится выполнять в отношении женщины роль воспи¬тателя и наставника.
Внимание Эдика к анусу раз от раза усиливалось. Видя благосклонное отношение с моей стороны к этому способу, он стал уделять ему все больше и больше времени и, кроме того, уже не ограничивался поверхностной обработкой жома. Его палец проникал в меня все глубже и глубже. Все это как бы возвращало меня в юность и напоминало невинные занятия с учителем. А воспоминания о детстве всегда придают отраду.
В одну из таких сладких минут, когда я, расслабившись, лежала к Эдику спиной, поджав ноги, он сказал:
— Это все — детские игрушки. От члена ты получишь гораздо больше. Я хочу в анал.
В первый момент, откровенно говоря, я струхнула. Одно дело давно привычный мне палец, а другое — толстый и твердый член.
— Нет, нет, — воспротивилась я такому эксперименту. — Мне будет больно, я боюсь.
Эдик не настаивал. Он вынул палец и взял меня сзади как обычно. Через несколько дней он опять обратился ко мне с тем же предложением, предварительно поводив по анусу пальцем, смазанным кремом. Я опять не согласилась, хотя мне очень хо¬телось снова ощутить весь его палец в заднем проходе.
Почти целую неделю Эдик уговаривал меня, приводя разные "научные" доводы в пользу такого способа любви, который, как он сказал, сделает во всех моих представлениях о сексе настоящий революционный переворот. Только теперь, после того, как он заговорил о революции, о которой я вынесла из школы и института самое светлое и радостное представление, я согласилась. В конце концов, я ведь всегда хотела попробовать это после того, что мне показал учитель, но не признавалась в таком желании самой себе, а тем более кому-нибудь. И вот теперь такая возможность представлялась.
Мы поставили мне два раза теплую клизму после того, как я освободила желудок. По чистой воде, которая из меня вылилась, стало ясно, что прямая кишка хорошо промыта и готова к новому для нее использованию. Мой страх как-то сам собой улетучился и сменился нетерпением, а клитор, живо реагируя на вспыхнувшее у меня желание, набряк, как если бы предстояло обычное сношение.
В предвкушении предстоящего Эдик сделал мне чудесный минет. На сей раз он лизал меня от клитора до копчика. Мы лежали валетом, и я отвечала ему страстной взаимностью. В сексе я вообще никогда не остаюсь в долгу и возмещаю сполна. Наигравшись таким образом, Эдик поставил меня на четыре точки, обильно смазал член детским кремом и приставил головку к анусу. Как мне ни хотелось почувствовать его в себе, я все же непроизвольно напряглась, ожидая боли, которую однажды испытала, когда у меня был сильный запор и я изо всех сил тужилась и никак не могла прокакаться.
— Расслабься, дорогая, — напутствовал Эдик, — ничего страшного не произойдет. Так делают все и потом радуются своему открытию.
Он еще мог рассуждать, тогда как у меня дух захватило и сжалось сердце. Но я взяла себя в руки, решив, что лучше ужасный конец, чем ужас без конца, как прочитала где-то у Эренбурга. Вся отдалась Эдику, как когда-то учителю, а потом директору НИИ.
Руки Эдика обхватили мои бедра и удерживали туловище, в то время как член постепенно входил в анал, властно расширяя отверстие. Как только проскользнула головка, все остальное осталось позади. Ощущение оказалось не таким уж болезненным, как я ожидала, и чем-то даже напоминало то, что до сих пор чувствовала, когда принимаю в себя член влагалищем. Тем более, что задняя стенка отчетливо ощущала каждое его движение.
Эдик между тем не спешил. Давал мне привыкнуть к новому ощущению. Вталкивал член постепенно, осторожными короткими толчками, да он и сам, после того, как вошла головка, входил довольно легко, хорошо смазанный кремом. Он воткнул его, наверное, еще только наполовину, а мне уже самой страстно захотелось завладеть им целиком, и я, сильно подавшись назад, сразу одним махом наделась на весь член.
— Ну вот, а ты чего-то боялась, -поощрил меня жених, прижимаясь всем телом и усиливая давление. Он спокойно держал член во мне, давая освоиться в непривычной ситуации, как раньше приучал к пальцу. Его руки, лежавшие на моих бедрах, одобрительно поглаживали их. Так обычно делает наездник, когда хочет поблагодарить свою лошадь за удачный аллюр, и похлопывает ее по шее.
Затем Эдик принялся делать членом возвратно-поступательные движения и раскачивать им из стороны в сторону. У меня было такое чувство, будто он старательно перемешивает все мои внутренности, но это тоже было приятно и неожиданно.
Так, задействовав еще и анал, мы открыли для себя новую страницу в нашем сексе. Я буквально боготворила его за то, что он мне дал, и его слова о том, что бог троицу любит, воспринимала, как комплимент, которым он изящно давал понять, что я устраиваю его в моих трех "качествах". Теперь он свободно пользовался во мне всем, что ему хотелось, да и я сама тоже не оставалась в накладе, получая от новизны и разнообразия всю полноту наслаждения, переживая бурные оргазмы. И не удивительно, ведь все исходило от любимого мужчины.