Я получил от своей матери люлей, а потом попросил прощения у Леры. А Татьяна Францевна, Лерина мама, пришла однажды к нам домой, в гости к моей матери.
— Евгения Викторовна, — обратилась она к моей матери, оставь нас с Сашей одних, пожалуйста. — На пять минут.
Мать вышла, и мы остались с Татьяной Францевной одни.
— А у меня ты не хочешь попросить прощенья? — спросила она. — Я одна родила Леру, выкормила грудью, рощу ее без мужа. А ты уже начал ее лапать, словно уличную девушку. Ты же умный мальчик, не бери пример с хулиганов:
— Простите меня, Татьяна Францевна, — сказал я, опустив глаза, полные слёз.
— Ну, не надо плакать, мы тебя простили. Все, пока, и будь умницей, слушайся маму, она желает тебе только добра — напоследок сказала мне Татьяна Францевна.
***
Было еще несколько случаев, когда я язвительно комментировал названия или смысл произведений писателей или поэтов Лере. Приходилось снова извиняться перед Лерой и ее мамой.
В последнем случае (больше подобного я себе никогда не позволял) , Татьяна Францевна простив, поцеловала меня в щеку (это было в школьном дворе, в субботу, она меня, встретив на улице, повела туда поговорить) . Я заплакал. Она достала свой носовой платок и вытерла мне слёзы. Сказала, что мы с Лерой очень похожи и, что я немного тоже похож на девочку.
— Сашенька, я знаю, что Лера тебе очень нравится, — сказала Татьяна Францевна. — Вот подрастете и полюбите друг друга:
Я снова разрыдался. Меня нельзя было назвать плаксой, скорее я был очень эмоциональным и впечатлительным:
Татьяна Францевна присела на скамейку, нежно взяла меня за голову и прислонила ее к своей груди. От неё исходил запах неизвестной мне туалетной воды и запах ухоженного женского тела, и: запах женщины. На ней были одет красивый светло-зелёного цвета сарафан, с открытыми плечами. Он великолепно подчеркивал ее красивую фигуру, столь нехарактерную для многих женщин старше 40 лет. Когда я успокоился, она дала мне попить водички. Потом мы простились, на прощанье она мне послала воздушный поцелуй.
***
Ещё помню, как в конце 8-го класса у нас была экскурсия в Москву. Меня никто не провожал, мать была в командировке, и мне удалось провести "хитрый манёвр" , прихватив из дома спрятанные пакеты с пивом, чипсами и сигаретами.
Лерку провожала её мама. Когда мы сели в автобус, она помахала дочери рукой и послала воздушный поцелуй. Я тоже ей послал поцелуй и она мне помахала рукой:
***
В выпускном 11 классе пацаны из моего класса сходили с ума. Пили водку и пиво прямо в школе, дрались. Я бухал, но в драках участия не принимал, и мне часто доставалось от товарищей; часто подвергался насмешкам и слыл за последнего лоха. На 23 февраля девчонки-одноклассницы подарили мне томик стихов Есенина, а Женьке Ефремову — тройной одеколон, который он после уроков на спор выпил наполовину. А мы, пацаны, на 8 марта для девок купили на рынке дешевых картин, которые они принимать отказались. Я был заслан вручать подарки, так как "правильные" пацаны, по-видимому, очень стеснялись своих "утонченных" вкусов.
И Лерка встала в мою защиту, сказав, чтобы они приняли из моих рук картины, хотя бы ради меня. И почти все согласились, забрав у меня подарочные картины.
Когда у нас был последний звонок, то каждый в дневниках товарищей писал, что он или она желает ему или ей в дальнейшей жизни. Помню, Лера мне написала… "Желаю Тебе найти друзей. Настоящих!"
***
— Вот, Санька, — обратился ко мне Фомкин, — я немного прервусь. Давай-ка я закажу еще по две бутылки пива, и прогуляемся с тобой до гальюна:
Времени у нас было полно, и я снова закурив, навострил уши, продолжая слушать Сашку-Фомича (так его звали в школе) .
— Ну-с, тезка, перейдем от дела к телу, — Сашка смачно отрыгнул пивом и кашлянул. — Точнее, к двум телам.
— А к каким? — не понял я сперва.
— Ну, не прикалывайся, — усмехнулся Санька. — Ты и сам все понимаешь. Конечно же, про моих ДЕВЧОНОК — Лерку и Татьяну Францевну.