Если честно, не досуг.
Так что шлепай, милый друг,
Хоть к жене, а хоть к блядям.
Лично я тебе не дам."
Лихо задом крутанула,
Через пень перемахнула
И пошла своим путем,
Почесавши нос ногтем.
Вурдалак махнул рукой…
"Сам себе скажи, на кой,
Ты полез к ней с разговором?
Хорошо, что с сим позором
Ты остался тет-а-тет.
Знаешь точно, сколько бед
Между бабьих ног таится,
А тебе уж не годится,
При седых твоих мудях,
Отрываться на блядях."
Успокоив сам себя,
Вяло яйца теребя,
Вурдалак пошел в кабак.
Там нажрался, словно хряк,
Влез хозяйке под подол,
Но, затем, упав под стол,
Проблевался и заснул.
Вот уж истинно кутнул.
А Мария, в это время,
Час уж, как чесала темя,
Сидя в доме, среди леса,
Думая… "Какого беса
Нет хозяев?" И пока
Их ждала, ее рука,
Вроде бы, как между делом,
Занялась ее же телом.
Началось все от сосков,
Аж заныло у висков,
После влезла под подол.
Чтоб не грохнуться на пол,
Девка рухнула в кровать
И пошла себя ласкать,
Подвывая, как волчица.
В этот миг иные лица
На пороге появились.
Поначалу удивились,
Они зрелищу такому.
Не спеша, прошел по дому,
Вдоль стены, Медведь-отец,
Лапой теребя конец.
Он не долго размышлял,
Девку быстренько поднял,
На колени посадил
И, с разгону, засадил,
В зад, до самого желудка.
А тем временем Мишутка,
Машке, между потных ног,
Запихал, как только мог.
Машка охнуть не успела,
Как мамаша подоспела,
Ей пришлось манду лизать.
Вот уж нечего сказать,
Уж попала, так попала.
Машка думала сначала,
Что ей снится страшный сон.
В этот миг сынок-гондон
Засадил, что было мочи
И, завыв протяжно, кончил.
Следом "разрядился" батя.
Машка, лежа на кровати,
Вяло продолжала мять
За соски медвежью мать,
А меж тем, Медведь — отец
Вновь пристроил свой конец
Ей меж мокрых ягодиц.
Видимо, он драл девиц,
*****
Только способом таким.
Да и ладно, леший с ним,
Лишь бы кончил поскорей.
Тут у самых у ноздрей
Увидала член сынка
И опешила слегка.
Тот подкрался, словно кот
И заправил девке в рот.
Мать, меж этим, отползла,
Член резиновый взяла
И воткнула ей в манду:
"Вот уж на свою беду,
Забрела я в этот край.
Обещала бабка рай,
А, на деле, черте что.
Трахает незнамо кто,
Во все дыры, словно блядь.
Тут, того гляди, кровать
Разлетится на куски."
И, вздохнувши от тоски,
Машка приняла на грудь
Все, что ей успел плеснуть
Похотливый Медвежонок.
"Вот уж право поросенок ,
Да и вся семья под стать.
Мать его уж точно блядь,
Батя — тот еще ходок.
Правда, видно, выйдет срок
И сынок его обставит,
Да еще мамаше вправит."
"Ладно, — вдруг сказала мать, —
Хватит, парни, девку драть.
Дел по горло, в доме срам…
Мусор, грязь, бардак и хлам.
Девка быстро уберется:"
"Ну, а вдруг она съе:ся?", —
Возмутился Медвежонок.
"Не волнуйся, поросенок, -"
Улыбнулась ему мать, —
"Лично буду охранять."
И пошло оно, как в сказке.
Днем работа, ночью "ласки",
Если можно так сказать.
Через пару дней кровать
Разлетелась на куски.
Машка воет от тоски, что поделать, договор.
Как-то, выскочив во двор,
Загляделась она вдаль.
Вспомнила, как бабка шаль
Ей хотела подарить:
"Слушай, Манька, закурить
Принеси мне поскорей, —
Донеслось из-за дверей, —
Кстати, выпить принеси,
Да пожалуй отсоси."
День за днем одно и тоже
У Марии эти рожи
Вызывали токсикоз.
Только вспомнит, как мороз
По бокам и по спине,
Словно иней по весне.
Но, однажды, повезло,
Как-то в гости занесло
К ним Медведя — Шатуна.
Вроде как ему жена
Изменила с Кабаном.
Тот разнес свой отчий дом,
А жену прогнал метлой.
Говорят по лесу вой
Разносился день и ночь,
Когда гнал блядищу прочь.
С той поры один живет,
Закопался словно крот,
Под корнями старой ели
И лишь раз на две недели
Ходит в гости к братану.
Правда, на его жену
Смотрит, как солдат на вошь.
Ту, в момент, кидает в дрожь,
Когда он приходит в гости.
И, наверное, от злости
Так скрипит он зубами,
Что, конечно между нами,
Волки прекращали вой.
В общем, в этот раз домой,
К брату, заглянул Шатун.
Видимо, с утра, "бодун"
Потрепал его слегка
И решил "на дурака"
Опрокинуть стаканяку,
А потом затеять драку
В придорожном кабаке
И смотаться налегке,
До приезда "мусоров".
В этот миг, с вязанкой дров,
Машка в горницу вошла
И мнгновенно замерла,
За столом увидев гостя,
Даже заломило кости,
Засвербило между ног.
Да и сам Шатун не мог
Глаз от девки отвести.
Тут же начал он нести
Околесицу и чушь.
Дескать, надоела глушь,
Дом холодный и пустой,
В чреслах же давно застой.
Бабы в доме не хватает,
Мол, давно уже мечтает
О порядочной жене,
Как аварец о коне.
В общем, тихо, под шумок,
Он Марию уволок.
Поселил в своей берлоге
И, с утра, готов был ноги
Ей, до ночи, целовать.
К слову, в туже ночь, кровать
Разнесли они на раз.
Машка так вошла в экстаз,
Что Медведя — Шатуна,
В миг, затрахала она.
Прежде жил он, как хотел,
Даже, в мыслях не имел,
Что какая-то девица
Будет на нее садиться
Своим лоном на лицо,
А потом лизать яйцо.
Делать каждый день минет.
То на завтрак, а в обед,
Он имел ее два раза.
К вечеру, она зараза,
Вновь уже была в постели.
Через месяц еле-еле
Наш Шатун уже ходил,
Да и право, где же сил
Взять при жизни, при такой.
Каждый вечер он с тоской
Щупал свой натертый член,
Что болтался меж колен,
Словно старое мочало,
А за стенкой уж ворчала
Его новая жена…
"Мол, куда ты, сатана,
На ночь глядя, закатился?
Неужели вновь напился?
Ничего, уж я тебя
Приготовлю для себя.
Ничего, что член повис.
Положу тебя я вниз,
А сама наверх взберусь.
Вот уж вволю нае:сь!
А потом уж отсосу.
Ты, наверное, в лесу,
Редко пользовал минет?
Дело в том, что в чаще нет
Девок с пухлыми губами,
Я хочу, чтоб между нами:"
Тут Медведь завыл, как волк…
"И какой мне в этом толк?
Да, мечтал я о жене
О жене, не сатане.
Думал, буду жить, как Бог
И помыслить я не мог,
Что придется день т ночь,
Пялить эту сучью дочь.
Это дело не по мне,
Даже, в самом страшном сне
Не привидится такое."
"Милый, где ты? Что с тобою?
Я давно уж извелась."
"Вот ведь, стерва, завелась,-
Проворчал Шатун поднос, —
Чтоб тебя шайтан унес."
Тут прикинул косолапый,
Теребя мошонку лапой…
"Ну, а если самому,
Не сказавши никому,
Запихать в мешок жену
И, как кошака ко дну,
В тихом омуте пустить?
Ясно, что никто грустить,
В этом случае, не станет,
А оттуда не достанет
Ее даже водяной.
Так разделаться с женой,
Косолапый порешил.
Тут же он ее зашил
В, приготовленный, мешок
И из дому поволок.
Стой поры прошли года.
По субботам, иногда,
Собираются соседи,
Все окрестные медведи.
Варят пиво, выпивают,
Временами, вспоминают
О Медведе-Шатуне,
О его шальной жене
И о том, что он, с тех пор,
Прячется от всех, как вор.
Бродит в чаще, как бирюк,
А от дамских нежных рук,
Словно от чумы бежит.
Иот ужаса дрожит,
Если, как-то, среди сна,
Вдруг привидится жена.
Просыпаясь, в тот же миг,
Переходит он на крик,
Вспоминая ее "нежность".
Право, до сих пор промежность
Ноет, словно зуб больной,
"Развороченный" женой.