"Мы опускаемся!" – прочитал я в который раз.
– Витька, ты впускаешься!
– Я опускаюсь, когда меня опускают, но зато когда я опускаю, то поднимаюсь, – он тупо задумался, – главное, балласт вовремя скинутьЙ в жопу поморщинистей!
Настал черед обидеться Владимиру Иванычу:
– Я бы тебе, Витька, и не дал! Ты просто момент выбрал, если б момент не выбрал, с хреном бы ты остался!
Правильно Аркадий брешет – с вами, пидаразами, расслабляться нельзя!
– Да хватит вам, козлоёбы! – донёсся с пола мальчишеский альток Вафли: айда лучше на дамочку из сборочного поглазеем. Дамочки, они вреде ириски: и сосёшь её, и лижешь – со всех сторон сладенькая.
Вафля игриво лизнула носик дремлющей ПТУшницы.
– Лады, мужики! – Аркадий поднялся и мощно, аж пёрднул, потянулся, – дело говорит баба-дура, айда дамочку выручать! Вампир ее там нас-мерть заебет!
– Заебет… – равнодушно согласился мастер, – так, на то и Вампир.
… Тут только я сумел отдышаться и оглядеться. "Ночная" кипела вовсю. По коридорам из цеха в цех носились голые белые люди, они хватали друг друга, прижимались друг к другу, лизали и мастурбировали, строили друг из друга замысловатые пирамиды; потом всё это рассыпалось; искажённые страстью лица выглядывали из полумрака.
– М-м-мЙ! – из темноты вырывался короткий стон. Вслед за ним смешанное душное дыхание двух организмов заполняло далёкое пространство. Пахло потом. Всюду на полах сияли лужицы – человеческие выделения смешанные машинным маслом и металлическим запахом оборудования создавали неповторимый аромат "ночной"…- …Аркадий! Куда ты меня тащишь? – мы двигались по коридору. По моим представлениям коридор выходил к полигону, то есть на улицу.
– А как же твоя дамочка с Вампиром?
– Толик… – от бега Аркадий захлебывался: давай скорее… Уже, кажется четвертый час… Самое главнее будет здесь…
Распахнув оцинкованные двери мы вылетели на полигон. Циклопическая забетонированная площадь была ярко освещена – с четырех углов падали лучи прожекторов, противоестественно бледны казались люди, громадная и тяжелая их масса, тестообразно выплывающая изо всех щелей. Тяжелые, промасленные робы, форменные халаты, строгие костюмы администрации – люди двигались и мне казалось, что движение их определенно – по прошествии десяти минут толпа превратилась в стройные колонны, подковой охватившие площадь. Снаружи располагались два ряда здоровых рабочих, вооруженных монтировками и отвертками.
– Охрана?
Аркадий кивнул:
– Конечно! Мало ли, какая сволочь на огонёк заглянет… Объект-то секретный! – ухмыльнувшись, Аркадий махнул рукой к противоположному концу полигона.
Оттуда, из чёрной дыры сварочного цеха доносился все белее грозный шум – не разобрать было, те ли пение, то ли вой оглашали воздух, заставляя людей напряженно вглядываться во мглу…
– Что это за бред?! – я спросил это тихо, словно боясь нарушить общее напряжение; я спросил это так тихо, что
Аркадий даже не расслышал меня. Взгляд его был устремлен вместе с тысячам других взглядов в одну точку.
– "Самовар…" – угадывал я по движениям губ. Признаюсь, мошонку мою подтянуло к животу, когда я различил прецессию медленно выплывающую из темноты. Люди в оранжевых фуфайках пели: зловещие, мутные слева, подчиненные прихотливой музыке эхом лязгали в окнах цехов – "Р-р-ре-во-лю-ци-я-я-я! Это бы-ы-ло в воскресе-е-е-нье…". Я не заметил сразу того, что скрывалась в толпе певцов. Там жилистые руки держали носился на которых покоилось исполинское тело, едва ли могущее принадлежать человеку. Не это был человек… Он показался мне страшен: все его конечности отсутствовали – и руки, и ноги были "отхвачены" под корень, над мешковатой тушей дыбилась седая косматая голова. Свет прожекторов ударил в нее – и я вздрогнул.
– Аркадий!.. – рожа монстра казалось мне знакомой.
– Да, да… – Аркадий хрипло хохотнул: это Готлиб… Старик – помнишь, на проходной сидит? Сегодня будут жертвы… Это нас порадует!