"Мы опускаемся!" — прочитал я в который раз.
— Витька, ты впускаешься!
— Я опускаюсь, когда меня опускают, но зато когда я опускаю, то поднимаюсь, — он тупо задумался, — главное, балласт вовремя скинутьЙ в жопу поморщинистей!
Настал черед обидеться Владимиру Иванычу:
— Я бы тебе, Витька, и не дал! Ты просто момент выбрал, если б момент не выбрал, с хреном бы ты остался!
Правильно Аркадий брешет — с вами, пидаразами, расслабляться нельзя!
— Да хватит вам, козлоёбы! — донёсся с пола мальчишеский альток Вафли: айда лучше на дамочку из сборочного поглазеем. Дамочки, они вреде ириски: и сосёшь её, и лижешь — со всех сторон сладенькая.
Вафля игриво лизнула носик дремлющей ПТУшницы.
— Лады, мужики! — Аркадий поднялся и мощно, аж пёрднул, потянулся, — дело говорит баба-дура, айда дамочку выручать! Вампир ее там нас-мерть заебет!
— Заебет… — равнодушно согласился мастер, — так, на то и Вампир.
… Тут только я сумел отдышаться и оглядеться. "Ночная" кипела вовсю. По коридорам из цеха в цех носились голые белые люди, они хватали друг друга, прижимались друг к другу, лизали и мастурбировали, строили друг из друга замысловатые пирамиды; потом всё это рассыпалось; искажённые страстью лица выглядывали из полумрака.
— М-м-мЙ! — из темноты вырывался короткий стон. Вслед за ним смешанное душное дыхание двух организмов заполняло далёкое пространство. Пахло потом. Всюду на полах сияли лужицы — человеческие выделения смешанные машинным маслом и металлическим запахом оборудования создавали неповторимый аромат "ночной"…- …Аркадий! Куда ты меня тащишь? — мы двигались по коридору. По моим представлениям коридор выходил к полигону, то есть на улицу.
— А как же твоя дамочка с Вампиром?
— Толик… — от бега Аркадий захлебывался: давай скорее… Уже, кажется четвертый час… Самое главнее будет здесь…
Распахнув оцинкованные двери мы вылетели на полигон. Циклопическая забетонированная площадь была ярко освещена — с четырех углов падали лучи прожекторов, противоестественно бледны казались люди, громадная и тяжелая их масса, тестообразно выплывающая изо всех щелей. Тяжелые, промасленные робы, форменные халаты, строгие костюмы администрации — люди двигались и мне казалось, что движение их определенно — по прошествии десяти минут толпа превратилась в стройные колонны, подковой охватившие площадь. Снаружи располагались два ряда здоровых рабочих, вооруженных монтировками и отвертками.
— Охрана?
Аркадий кивнул:
— Конечно! Мало ли, какая сволочь на огонёк заглянет… Объект-то секретный! — ухмыльнувшись, Аркадий махнул рукой к противоположному концу полигона.
Оттуда, из чёрной дыры сварочного цеха доносился все белее грозный шум — не разобрать было, те ли пение, то ли вой оглашали воздух, заставляя людей напряженно вглядываться во мглу…
— Что это за бред?! — я спросил это тихо, словно боясь нарушить общее напряжение; я спросил это так тихо, что
Аркадий даже не расслышал меня. Взгляд его был устремлен вместе с тысячам других взглядов в одну точку.
— "Самовар…" — угадывал я по движениям губ. Признаюсь, мошонку мою подтянуло к животу, когда я различил прецессию медленно выплывающую из темноты. Люди в оранжевых фуфайках пели: зловещие, мутные слева, подчиненные прихотливой музыке эхом лязгали в окнах цехов — "Р-р-ре-во-лю-ци-я-я-я! Это бы-ы-ло в воскресе-е-е-нье…". Я не заметил сразу того, что скрывалась в толпе певцов. Там жилистые руки держали носился на которых покоилось исполинское тело, едва ли могущее принадлежать человеку. Не это был человек… Он показался мне страшен: все его конечности отсутствовали — и руки, и ноги были "отхвачены" под корень, над мешковатой тушей дыбилась седая косматая голова. Свет прожекторов ударил в нее — и я вздрогнул.
— Аркадий!.. — рожа монстра казалось мне знакомой.
— Да, да… — Аркадий хрипло хохотнул: это Готлиб… Старик — помнишь, на проходной сидит? Сегодня будут жертвы… Это нас порадует!