Отец укрыл её одеялом, обнял и прижал к себе:
– Успокойся, душа моя, – он зажёг мягкий свет настенного бра и ласково прошептал ей на ухо. – Посмотри: уже шесть утра, в такое время ничего страшного не должно сниться, страшное снится обычно поздней ночью, успокойся.
– Не могу… У меня перед глазами до сих пор этот ужасный сон, словно я видела всё наяву… Ой, Юра, ой…
– Успокойся, что ты видела?
Ольга сбивчиво начала:
– Видела двор нашего дома. Наш двор – мой, твой и Костика, понимаешь? И Костика тоже… – и замолчала, тупо уставившись в одну точку.
– Я понял, Оленька, – осторожно прошептал отец, – был наш двор нашего дома, и Котика тоже. А дальше?
– А дальше… мы с тобой лежали по середине двора и пытались заняться любовью на виду у всех жильцов… О-о-й…
Отец быстро заглянул в её глаза, секунду подумал, отстранился и оценил:
– Действительно… страшно интересно: ну-ну:
– Любопытные жильцы прикатились как горох и заполонили весь двор, но некоторые смотрели из окон… И Костик тоже смотрел из окна…
– И он смотрел? – озадаченно спросил отец.
– Да… Костик широко распахнул рамы, перегнулся и глядел на нас, но ничего не выражал на лице, я очень отчётливо видела… Ты знаешь, Юра, это плохо, что он ничего не выражал…
– Душа моя, ты не углубляйся в психологию, ты по сути давай, по сути. Что было дальше с нашей дворовой любовью?
Ольга проглотила подступивший ком и с большим трудом стала продолжать, и было видно, что она реально представляет перед собой картину ужасного сна:
– Среди жильцов во дворе было много калмыков-дворников, они буквально стояли через одного…
– Откуда их столько взялось-то? У нас дворников раз-два и обчёлся! – сказал отец и вдруг осёкся. – О, Господи, это же сон… ну-ну:
– А ты… – её голос задрожал, – а ты никак не мог в меня попасть, всё тужился-тужился и никак… И тогда один из калмыков насмешливо крикнул: "Им надо помочь как неопытным собачкам во время случки: я сейчас возьму его за член и направлю в дырочку!" – и Ольга всхлипнула. – А все жильцы так засмеялись, так загоготали… Ой, Юра, это что-то страшное…
Отец заревел басом:
– Это я-то не мог попасть?! Гнусная ложь! – и снова осёкся. – О, Господи, это же сон… Извини, Оленька. Ты скажи, я ответил что-нибудь этому идиоту калмыку?
Ольга вытерла слёзы краем одеяла и сказала:
– Ты крикнул всем сразу: и калмыкам, и жильцам: "Чего собрались, мать вашу! Никогда не видели, что ли?!".
– А они?
– А они тебе с тем же смехом: "Чужого никогда не видели! Очень интересно посмотреть, как вы будете спариваться!" – и Ольга тоненько завыла.
– Тихо-тихо. Что ты. Успокойся. Вот мерзопакостные люди! Вечно эти соседи и дворовые лезут в личную жизнь и наяву, и во сне!
– Ничего себе во сне, он был такой реальный, что я прямо всей спиной чувствовала сырую землю… – жалобно простонала Ольга.
– А мы что… были раздеты?
– Ясное дело, мы были совсем голые…
– И ты лежала подо мной?
– Ну конечно, если я спиной сырую землю ощущала – значит лежала…
– Вот так и простудиться можно, вот почему ты дрожишь! О, Господи, это же сон… извини, я настолько поверил в эту страшную историю: Скажи, я всё-таки попал в тебя?
– Нет, так и не попал, и калмыку не дал помочь: Но самое страшное впереди, Юра… – и она плотней прижалась к нему.
– Что ты говоришь?!
– Да… Представляешь, этот калмык как заорёт вдруг: "Хватит! Сколько можно девушке мучиться?! А ну, давайте вольём ей сперму ишака!".
– Какой кошмар!
– Да… И все жильцы согласились, ой-ёй-ёй…
– Вот гады, а при встрече так мило улыбаются, кивают! Подожди, а Костик тоже был "за"?
Ольга громко всхлипнула:
– Он молчал, как истукан, и это было страшнее страшного, лучше бы поддержал всех жильцов…
– Ещё чего! Он просто знал и верил, что я обязательно попаду!
– Но ты же никак не мог этого сделать…
– Вот я и не пойму – почему?! Наверное холодно было, чёрт побери! . . Ну и что со спермой ишака, в конце-то концов?
– Приехала "скорая" , врачи оттащили тебя в песочницу, а мне вот таким огромным шприцем влили сперму ишака-а-а… ой-ёй-ёй…
– Та-а-к, – констатировал отец, – значит, душа моя, родишь ослика!
Ольга посмотрела на него растерянным взглядом, из глаз полились слёзы, и она с надрывом в голосе проговорила:
– Зачем ты смеёшься?! Мне до сих пор страшно, а ты смеёшься! Может этот сон – нехороший вещун!
– Да какой там вещун? Сон и есть сон – пустышка, фьють и нет его. Ты что старая бабушка, чтобы верить? Перестань, Оленька, нам только рыданий не хватало, – отец нежно вытер слёзы на её лице, чмокнул в припухшие губы и доверительно сказал. – Вот что, душа моя: раз уж мы проснулись так рано, пойдём-ка с тобой к воде Финского залива, пока спит наш Миша Саенко, умоемся целебной водичкой, глубоко надышимся чистейшим воздухом, и ты сразу успокоишь свои нервы. А? Идём?
Ольга освободила руки из-под одеяла, обхватила отца за шею, прислонила свой лоб к его лбу и спросила, всё ещё хлюпая носом:
– А что же всё-таки будет с Костиком, Юра? Что с ним будет?
– А что с ним может быть – будет великим писателем. А мы с тобой пригласим его в Эль-Фуджейру на творческую встречу с местной арабской элитой, и однажды ночью ты хорошенько подумаешь-подумаешь и убежишь обратно к нему. А я превращусь от горя в дряхлого Юр-хан-бабая, прикреплю к макушке здоровенный рог буйвола и стану завывать на луну с утра до вечера.
Ольга грустно усмехнулась и сказала:
– О, боже, какой же ты актёр-актёрище… скоморох ты мой любимый…
Я проснулся на диване второго этажа, куда ночью удрал от голой Натальи, крепко прижимал к груди ноутбук и большой почтовый конверт.
Бра на стене не горело, в окно глядел светлый день, а часы показывали 12: 15.
Ноутбук – это понятно, обнял и заснул, а конверт откуда? А-а, конечно, Наталья подсунула.
Я приподнялся, сел на диване и прочитал адрес отправителя:
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ, КОЧЕТКОВ АЛЕКСАНДР, НЕВСКИЙ ПРОСПЕКТ, ДОМ 12.
Кочетков Александр – папарацци из Петербурга, я познакомился с ним на выставке, откровенно подкупил парня и попросил проследить за моими подопечными на территории дачи Миши Саенко. Молодец Александр, не подвёл, прислал.
Распечатав конверт, я вытянул одну из нескольких больших цветных фотографий: в рассеянных клубах белого пара русской бани на деревянной лежанке отец и Ольга занимались любовью.
Скорее всего – Александр снимал через отверстие в стене, резкость по краям кадра была размыта, но сами персонажи банной любви узнавались на все сто процентов.
Я хотел посмотреть другие фото, уже почти вынул из конверта, но передумал, ну их к чёрту этих персонажей, противно всё это, сунул обратно и спрятал конверт под подушку.
Одёрнув пижаму и причесав ладонью шевелюру, я спустился по ступенькам вниз и распахнул дверь, ведущую на террасу.
Терраса была вымыта, проветрена, в ней пахло свежестью, табуретки стояли на столе и торчали вверх ножками, будто чуткие антенны.
Я заглянул в свою большую комнату.
Наталья, закатав штанины и рукава, широким и крепким движением драила там полы. Услышав шаги, она поднялась во весь рост, придержала тряпку над тазом и внимательно уставилась на меня.
– Кап, кап, кап-кап-кап! – музыкально шлёпала вода с её тряпки.
Облокотившись на притолоку двери, я спокойно спросил:
– Когда принесли конверт?
– Час назад, ты спал, – грустно ответила она и примостила тряпку на край таза. – Пришёл дядька из местной почты, постучал в ворота и сказал, что заказной конверт на имя Ларионова Константина Юрича.
– Сколько взял?
– Сто пятьдесят.
– Хапуга твой дядька, а тебе спасибо, сейчас отдам.
– Вот квитанция, я не вру, вот она, сто пятьдесят, – Наталья достала из кармана мокрый клочок бумаги.
– Убери, я же не тебя хапугой назвал. Ладно, – я помолчал, подумал и спросил. – Ты где, говоришь, китайский костюм брала?
– У подруги, она – костюмер в институте Культуры.
– Ещё три таких можешь взять? За прокат заплатим.
– Конечно, я всегда готова помочь тебе.
Я хмыкнул:
– Ты хоть бы спросила – зачем, сразу – "всегда готова" , может я нехорошее дело задумал, а ты как будущий юрист совершенно небдительна.
– Всё равно для тебя готова, – она ответила так же грустно и тихо.
– И ты уверена, что подруга не откажет?
– Уверена. У неё там полно всякого, а этих китайских вообще навалом, есть и сказки.
– Я думаю, что сказки мы оставим на потом, – я тяжело вздохнул и ударил кулаком по притолоке, – сейчас на первом плане жестокая реальность.
Наталья посмотрела на меня внимательней и каким-то чутьём попала в самую точку:
– Ты хочешь в этих костюмах встретить Ольгу и своего отца?
– Молодец, – скупо похвалил я, – вот сейчас как будущий юрист ты проявила точную прозорливость. Как догадалась?
– Очень просто: другой жестокой реальности, кроме их приезда для тебя не существует.
– Не существует, – акцентировал я.
– А что задумал, если не секрет?
– Гениальное феерическое шоу, которое завтра должно состояться с помощью твоих костюмов.
– Да что ты говоришь? – она теперь слегка улыбнулась. – Выходит, Костик, мой вчерашний приезд тебе подсказал что-то интересное?
– Выходит подсказал: только смотри не зазнайся, а то опять: обозлишь меня…
– Всё-всё, злить больше не буду. А что за шоу?
– Узнаешь попозже, а если захочешь – можешь поучаствовать.
– Хочу, безумно хочу! – она заметно прибодрилась.
– Сначала – костюмы, сегодня, сею секунду, для меня это очень важно.
– Хорошо, я готова!
– Значит, поехали?
– Поехали!