Дружба в понимании Игоря была не только и не столько физическим контактом, именуемым однополым сексом, сколько предполагаемым — страстно желаемым — диалогом душ; и здесь для Игоря было совершенно необходимо, чтоб в душе его родилась — и зазвучала — волнующая мелодия, которую сам Игорь никогда не называл любовью, но которая была именно ею… а чем ещё могло быть это неизвестно почему возникающее, неподвластное воле, упоительно-сладостное чувство, томящее душу неистребимой надеждой? . .
Игорь, лёжа под одеялом с возбуждённым, невидимо выпирающим из трусов членом, смотрит на стоящего в проходе Андрея — своего командира отделения, и в душе Игоря незримо звучит та самая мелодия, которую он, Игорь, сам для себя упорно определяет как желание "настоящей дружбы"; Андрей о чём-то говорит, то и дело показывая на одного из сержантов пальцем, и видно, как все сержанты, включая того, на которого Андрей показывает, приглушенно смеются, — они, эти сержанты, кажутся Игорю из другого мира, и хотя Игорь прекрасно понимает, что сержанты — самые обычные парни, но от этих "обычных парней" весомо исходит зримая, в словах и жестах присутствующая сила, а за плечами сержантов чувствуется какой-то особый, еще неведомый Игорю жизненный опыт, и потому Игорь смотрит на сержантов как на парней, которые кажутся ему каким-то особенными — не такими, как все… точнее, таким ему, Игорю, видится Андрей — его непосредственный командир, — упоительная мелодия, возникшая в то мгновение, когда Игорь, впервые оказавшись в казарме, впервые Андрея увидел, уже неделю звучит в душе Игоря от подъёма и до отбоя, с каждым днём наполняя его душу тщательно скрываемой надеждой, неразрывно переплетающейся с мыслью о невозможности желаемого, и эта мысль придаёт мелодии, которая сладко томит Игоря, привкус неизбывной печали. Потому как — что у него, у Игоря, может быть с ним, с Андреем, общего? Он для Андрея — сержанта, уже практически отслужившего — один из "запахов", и не более того… чем он может Андрея привлечь — чем может Андрею понравиться? Единственное, что Игорь может делать в такой ситуации — это как можно лучше выполнять все приказы и требования Андрея, своего командира отделения, и тогда, быть может, Андрей — сержант, командир его отделения — как-то его выделит, "увидит", обратит на него своё внимание… и Игорь старается — старается изо всех сил: он добросовестно учит-зубрит положения Устава, он мобилизует все свои силы, чтоб хотя бы не хуже других пробегать по утрам кросс, он старательно отрабатывает на плацу все строевые движения, которые Андрей им показывает, он старается первым подскакивать с постели, едва раздаётся команда "подъём", и первым в постели оказаться, когда звучит команда "отбой"… собственно, он, Игорь, делает всё то, что с разным успехам делают или стараются делать другие пацаны — будущие солдаты, оказавшиеся под мощным прессом требований со стороны своих командиров-сержантов, но все остальные стриженые пацаны это делают потому, что делать это нужно, а у Игоря, делающего то же самое, что делают все другие, помимо этого тягостного "нужно" есть ещё свой, никому другому не видимый стимул — его не на миг не смолкающая, полная неизъяснимого томления мелодия, которую никто, кроме него, не слышит, — Игорь, изначально боявшийся равнодушного непонимания со стороны тех, по ком тосковала его юная душа, а потому привыкший свои чувства не обнаруживать, а мечтания лелеять внутри, здесь, где все у всех постоянно на виду, предпринимает все мыслимые усилия, чтоб его мелодия — его мечта о дружбе с Андреем — не вырвалась наружу… и это — самое трудное; наверное, если б у Игоря был обычный, многими в таких ситуациях приобретаемый сексуальный опыт — если б с кем-то из тех, кто время от времени вызывал у него чувство неодолимого тяготения, он хотя бы раз окунулся в мир не отвлеченного, а телесного — вполне конкретного — наслаждения, то теперь все его мысли-желания, направленные на Андрея, наверняка имели бы более определённый — более понятный для него самого — характер, но никакого опыта по части однополого секса у Игоря нет, и потому, думая об Андрее, он думает-мечтает о "настоящей дружбе", а не о сексе… мысли о сексе хотя и мелькают, но именно мелькают — о возможности секса с Андреем Игорь думает как о чем-то допустимом, но маловероятном, почти невозможном, и потому думает Игорь об этом мимолетно и размыто: думая об Андрее, Игорь видит в Андрее не сексуального партнёра, а настоящего друга, совершенно искренне не понимая, что настоящая дружба, молодая и горячая, искренняя и безоглядная, о какой он втайне мечтает, по сути своей неотделима от эроса…