— Это гадко! Уберите руку… Не надо, Александр! Это непристойно для юноши. Слышите? Какое бесстыдство! От вас дурно пахнет! Что это? Вы будете наказаны! Слышите! Гадкий мальчишка, зачем это? Какой скандал, племянник -развратник! — наконец, тетушка, приподнялась, оттолкнув потерявшего голову мальчишку, опустила платье, отметив, про себя, тем не менее, как торчит, вываливаясь из прорехи, юношеский "фаллос" и преодолев минутную брезгливость, потрепала Сашу по голове:
— Фу, как не стыдно! Подсматривать за дамой, да в такой момент. Никогда не поверила, что у сестрицы дурно воспитанный сын. Кстати, не ожидала такой прыти, почему ты в туалете в выгребной яме сидел? Ты что себя в золотари готовишь? И что за бесцеремонность? Это непристойно подсматривать, когда, извините, испражняются. Может быть это у вас, в столице, так принято… Хотя, впрочем, в этом что-то, возможно, есть… Пикантно, неожиданный поворот… Ну, а как же помочь с горюшком устроиться? Вон ведь и "торчун" приключился. Эдак, недолго и приапизмом закончить… Но как же дурно пахнет… Мыться, мыться, немедленно! Водой из колодца ледяной облить, охладить следует, поди, больно так-то разгуливать… Впрочем, что с него взять… Ах, молодость, молодость… И юноша невинный интерес проявляет к дамам… А давно ли я его в пеленках носила? Надо бы с доктором Кацнельсоном переговорить… Ведь это опасно, наверное, чтобы подросток лазил для мастурбации в выгребную яму…
Рассуждая таким образом, стараясь из щекотливой ситуации достойно выйти, направилась к дому, оставив сжавшегося в комок от ужаса племянника. Видели бы его верные соплеменники команчи в этот миг. Впрочем, утро вечера мудренее, время покажет, как юноша становится настоящим мужчиной. Первый свой шаг к этому Масленников Александр уже сделал, дело оставалось за малым.
Не знал бесстрашный индейский разведчик, что судьба уготовила большее испытание, причиной стали тонкие бумажки, опрометчиво прихваченные пареньком из шалаша… Хозяйственная Параська, закончив мытье полов, еще раз внимательным взглядом прошлась по комнате барчука, выискивая возможные огрехи, ее взгляд упал на тонкую пачку серой бумаги, торчавшей из-под матраса подростка. Посчитав, что барчук не заметит пропажи, взяла дюжину листочков и сунула себе за пазуху, дома для чего-нибудь сгодится, решила хозяйственная бабенка. Неграмотная кухарка так и не прочла надпись вверху: "Долой самодержавие" на прокламации партии левых эсеров…
КУРСИСТКА
На деревянном столике в Сашином мезонине тускло горела керосиновая лампа, где-то в саду звенели цикады, подросток не спал. Он только что прочел текст на серых бумажках, пачку которых, так опрометчиво прихватил из шалаша сада соседа — господина Горобца. Саша сидел над листком прокламации, раздумывая, что же делать. Получить от кого-то совет не было возможности, навряд ли даже сам доктор Кацнельсон смог бы помочь ему. Можно, конечно, выбросить пачку тонких бумажек с непонятным текстом о самодержавии и угнетении пролетариата, но покоя не давала книжка про авантюриста французского Арсена Люпена, которую ему одолжил почитать доктор. В ней был рассказ, как преступники получили огромный выкуп за похищенные бумаги.
Мысль как быстро и без проблем разбогатеть не давала гимназисту покоя. Имея на руках деньги можно себе позволить роскошную жизнь. Например, покупка велосипеда "Дукс" с прекрасным хромированным рулем и блестящими спицами, роскошными каучуковыми шинами красного цвета, норвежские беговые коньки, на которых ему бы не было соперников, да мало ли замечательных вещей, о которых мечтает подросток его возраста. Решение пришло само по себе. Взяв листок, вырванный из тетрадки, печатными буквами написал: "Если хотите получить обратно бумаги, положите на означенное место деньги завтра".
Тут он задумался о сумме. Написать сто рублей? А может быть больше? Например, пятьсот. Выбрал среднюю величину — двести пятьдесят, чтобы будущим "жертвам" стало понятнее, обвел цифру несколько раз цветными карандашами. Теперь надо было подписаться, здесь он не раздумывал — Монтигомо Ястребиный Коготь. Это имя, наверняка, никто в захолустном городишке не знал. Прокрался в соседский сад, положил листок на подстилку в шалаше, чтобы не сдуло ветром, прижал сверху камешком.
В засаде просидел до обеда, в который раз протирая окуляр подзорной трубы, Саша боялся, что никто не придет, как вдруг, сердце забилось. Так и есть! К шалашу, неторопливо, будто прогуливаясь, шла курсистка. На ней был льняной расшитый сарафан, голову покрывал соломенный брыль. Оглянувшись по сторонам, присев, залезла в шалаш. В подзорную трубу Саша видел, как она читала послание, задержав бумагу в руке, опять оглянулась по сторонам, высунулась наружу.
Похвалив себя за сообразительность, что не спрятался рядом, а наблюдает издали, Саша ждал дальнейшего развития событий. Курсистка, встав, отряхнула колени от соломы, еще раз оглянулась и быстро направилась в дом. Все удалось как нельзя лучше, еще пара минут и Саша может стать обладателем солидной (в его представлении) суммы денег. Девица скоро вернулась, достав из-за пазухи маленький сверток, положила его у входа в шалаш. Постояв пару минут, медленно повернулась и направилась к дому. Подросток проворно скатился по лестнице мансарды, из которой подглядывал, пригнувшись, побежал к лазу в заборе.
Подполз к шалашу. Так и есть, на дерюжке лежал бумажный пакетик, по-видимому, там и лежали деньги. Саша схватив его, принялся разворачивать, как в спину уперлось что-то твердое, раздался металлический щелчок, тихий, но не оставлявший сомнений голос произнес:
— Попался, скотина! Не поворачивайся, отвечай тихо. Дома есть кто-нибудь из взрослых?
Тетка была на приеме у Кацнельсона, Саша отрицательно замотал головой. Ужас происходящего, лишил речи.
— Славненько! Пошли, отдашь, что взял… Не вздумай дергаться или бежать, револьвер тихий, а рука твердая, не дрогнет.
Угроза вызывала страх, ствол револьвера давил между лопаток, Саша послушно поплелся к забору. Странная парочка прошла через сад. Вот родной флигелек, лестница скрипучая вверх. Заплетающимися ногами, едва-едва сумел подняться вверх, курсистка пребольно толкала в спину.
Закрыв дверь на щеколду, злым, не оставлявшим сомнений в серьезности намерений голосом, приказала, чтобы Саша разделся. Мальчик непонимающе уставился на нее. Девица, размахнувшись, изо всей силы отвесила ему пощечину, следующий удар был по животу рукояткой револьвера.