Через час он так же неназойливо, между делом стал сыпать комплименты моей жене, целовал ей ручку, жал мне руку, поздравляя, как мне повезло. Не педалируя скользкую тему, он все же подчеркнул, что ему очень импонируют пары, которые так любят друг друга, что идут на разные эксперименты. Что он также хочет экспериментировать со своей женой, но она его не понимает и не поддерживает. И он хотел бы выслушать наши советы, как ему продвинуть жену в этом отношении, чтобы раскрепостить ее сексуально.
Гляжу, Катя моя приободрилась, начала даже философствовать на эту тему, давать советы. Тенгиз очень внимательно ее слушал, время от времени гладя ее по коленке и целуя ручку. Глазки у моей жены заблестели, она стала более откровенно кокетничать, строить глазки и призывно улыбаться. "Ну все, поплыла", — подумал я. Поэтому я даже не стал ее спрашивать: понравился ей Тенгиз или нет. И когда наш новый знакомый спросил: "Ну что, по домам или ко мне поедем?", то я ему без кокетства ответил:
— К тебе поедем, так славно посидели, надо продолжить знакомство.
Тенгиз с собой заказал корзину с фруктами, взял две бутылки шампанского, расплатился и мы поехали к нему в номер. Двухкомнатный люкс радовал свежим евроремонтом и очень приличной для гостиниц мебелью. Тенгиз включил спокойную музыку, из освещения оставил только торшер. Мы разговаривали, но чувствовалась какая-то легкая нервозность: перейти к делу никто не решался. Тогда Тенгиз уверенным жестом, но уважительно, поднял меня под локоть, сунул в руку пятитысячную купюру и сказал:
— Слушай, дорогой, съезди в ночной магазин, купи бутылку коньяка на свой вкус, а то мы с этого шампанского скоро уснем.
Я, далеко не бедный человек, почему автоматически взял купюру и пошел обуваться, лепеча что-то, типа:
— Но ведь магазин далеко отсюда, минут двадцать в один конец:
— Ничего страшного, ты не торопись. Мы здесь будем, никуда не уйдем. Правда, Катенька?
— Правда, — ответила моя жена не своим голосом, как будто находилась под гипнозом.
Я вернулся где-то минут через сорок с двумя бутылками "Арарата" и какой-то закуской. Совершенно неожиданно меня задержали на рецепшне:
— Вы куда?
— Я к своей жене, — ответил я и понял, что сморозил глупость.
— А как фамилия жены? — строго спросила женщина-администратор.
— Да это не важно, какая у нее фамилия. Номер снят на нашего друга, Тенгизом зовут.
— И она там ночью с вашим другом? — усмехнулась женщина, — Хорошо, а как фамилия вашего друга?
Я понятия не имел, как его фамилия, но спорить с администратором не хотел. Сунул ей тысячную купюру, она не меняя выражения лица продолжила бурчать, но уже без агрессии:
— Напридумывают про жен, а сами проституток в номера таскают, потом простыни не отстираешь:
Пройдя кордон администратора, я поднялся на лифте на нужный этаж, подошел к номеру и постучал. Подождал, но дверь не открывалась. Постучал еще раз. Опять безрезультатно. Не мог же я ошибиться номером. Оглянулся по сторонам — никого нет, приложил ухо к двери и услышал знакомые предоргазменные стоны своей жены. Подождал еще пять минут и постучался уже погромче, опять припав ухом к двери и услышал сбивающийся на стоны катин голос:
— Нет, не останавливайся: Еще: Еще:
Но Тенгиз, похоже, и не собирался останавливаться, по крайней мере темп скрипа кровати от его мощного тела ни на секунду ни прервался. Я еще походил по коридору. Неожиданно открылась дверь соседнего с Тенгизом номера, оттуда вышел какой-то командированный подполковник, который на ходу недовольным голосом произнес:
— Что, земляк, не спится? Разве тут уснешь: Вон хачик снял какую-то русскую проблядь, она уже оборалась на его хую. Был бы я ее отец — прибил бы! Пойду на улицу покурю. Хочешь за компанию?
Я вежливо отказался, мечтая чтобы в этот момент Тенгиз не открыл свою долбанную дверь. Но дверь открылась только минут через десять, после очередного моего стука. В дверях стоял абсолютно голый, потный Тенгиз, который без одежды казался еще огромнее. Он поразил меня своей чудовищной волосатостью — все тело в курчавых черных волосах. Я даже не сразу обратил внимание на его угрожающей толщины член, который несмотря на то, что уже "висел", представлял собой внушительное зрелище. Головка его была темно-фиолетовой, тяжелой. Огромные яйца как-то очень низко висели, а густые волосы на них, как и весь член, были покрыты его спермой и соками моей жены.
— О, вернулся, дорогой, — как ни в чем не бывало начал Тенгиз, — Заходи, мы по тебе соскучились. А я пока душ приму.
Я прошел в комнату, где на кровати с раскинутыми ногами в одном чулке в порванном снизу доверху платье лежала моя жена. Она никак не прореагировала на меня и была в какой-то прострации. Из ее раздолбанного влагалища вместе с ее соками сочилась сперма. Я присел на кровать:
— У тебя все нормально?
— Да, — ее голос был какой-то далекий, потерянный.
— Почему у тебя платье порвано?
— Тенгиз порвал:
Я обратил внимание, что рядом с ней на кровати валяются ее порванные стринги:
— Тебе плохо?