Наташа осторожно опустила мои ноги вниз.
– Полежишь так две минуты и можешь слезать со стола и бежать на горшок, – сообщила мне Юля.
– Какой горшок? – усмехнулась Наташа, – Пусть делает все тут, на столе.
– На марлю у себя под попой? – улыбнулась Юля.
– Ага, – кивнула Наташа, – Как все малыши.
Я принялся, как загипнотизированный, наблюдать за стоящими на столе песочными часами – готовый бесконечно терпеть мучительное давление в животе – лишь бы меня не заставили какать на столе как грудного.
– Ну что, задирай ему ноги, – сказала Наташа Юле после того, как упала вниз последняя песчинка.
Оказавшись в знакомой беззащитной позе с задранными ногами, мне пришлось напрячься изо всех сил, чтобы удержать воду внутри.
– Чего ты ждешь? – недовольно обратилась ко мне Наташа, – Какай!
– Может на него клизма не подействовала? – пожала плечами Юля.
– Ага, не подействовала! – усмехнулась Наташа, – Из упрямства терпит. Но мы знаем, как с этим упрямством бороться.
Увидев, как Наташа ткнула носиком клизмы в мыльницу, я понял, что медсестра собралась этим наконечником меня дразнить – точно так же, как она пять минут назад дразнила другой резиновой грушей трёхлетнего Сашу.
– Кто тут капризничает и отказывается после клизмы какать? – шутливо спросила Наташа и я почувствовал, как что-то уперлось в мою чувствительную дырочку.
– Пробуешь Димину дырочку на прочность? – усмехнулась Юля.
Наташа принялась ритмично тыкать клизмой мне в попу. Мне удавалось терпеть, хотя с каждым тычком наружу просачивалась вода. Помучив меня так где-то полминуты, Наташа взяла в руки мыло и в следующую секунду я почувствовал очень неприятное пощипывание в попе.
– Трешь дырочку в попе куском мыла? – улыбнулась Катя, – Я своему обычно мажу ее шампунем.
Медсестра снова принялась тыкать мне в попу посторонним предметом. "Мылом" – догадался я, из последних сил борясь с нестерпимым позывом по-большому. Казалось, что каждое следующее прикосновение к моей чувствительной дырочке вынудит меня покакать.
– Похоже твои приемы на такого большого уже не действуют, – усмехнулась Юля.
– Сама поражаюсь, как он до сих пор терпит, – сказала Наташа.
– Не надо терпеть, солнышко, – ласково обратилась ко мне Юля, – Покакай на марлечку, как остальные детки.
– Давишь на сознательность? – скептически улыбнулась Наташа, – Смотри, мальчишка после твоих слов еще сильнее напрягся.
– Ага так напрягся, – согласилась Юля.
– И как заставить его расслабиться? – вздохнула Наташа.
– Предыдущие медсестры делали это щекоткой, – улыбнулась Вика.
– Ага, Оксана щекотала мальчишке яички, когда он отказывался ходить на горшок, – вспомнила Оля.
– Так он у нас оказывается боится щекотки, – оживилась Наташа, – Сейчас проверим.
Почувствовав, как Наташа легонько трогает мне мошонку, я отчаянно задрыгал ногами от острой щекотки и, не удержавшись, чуть-чуть покакал.
– Вот так, молодец, – похвалила меня Юля.
– Действительно щекотка сразу помогла, – улыбнулась Наташа.
– Чего остановился? – обратилась ко мне Юля, – Надо еще покакать.
– Можешь еще выше задрать ему ноги? – попросила Наташа, – Хочу кое-что попробовать.
Юля до отказа задрала мои ноги, прижав мне колени к груди.
– Ага, вот так, – кивнула Наташа, – Чтоб выпятил свои мальчишечьи приборчики, как напоказ.
– Действительно выпятил все вперед, – засмеялась Вика.
Я с опаской косился, как Наташа намыливает пластмассовый наконечник клизмы.
– Не хочу, чтоб он понемногу все выпускал, – пояснила она второй медсестре, глубоко засунув мне в попу клизму, – Надо, чтоб залпом наложил кучу.
Наташа подмигнула Юле и принялась шевелить клизмой у меня в попе. Если б не эта груша, я б точно наложил кучу, потому что уже не мог терпеть. Но медсестра продолжала меня мучить, не давая освободиться от содержимого попы. Вдобавок она снова начала щекотать мне мошонку.
– Как сразу задрыгал ножками, – улыбнулась Наташа, играясь пальцами с моими яичками.
– Видела бы ты, что он обычно вытворяет во время мазанья детским кремом, – засмеялась Катя.
– Особенно сегодня утром, – со смехом вспомнила Оля, – Сначала дрыгал ногами, а потом взял и пустил фонтан.