— Да… — едва слышно произнесла Гуля с опущенными ниже школьного этажа глазами. — Не говорите, пожалуйста, родителям, что я… мастурбирую… Меня мама не так поймёт! . .
— Ч. . что? — в глазах доктора мелькнула лёгкая растерянность, и в воздухе повисла неловкая пауза, по истечении которой растерянность доктора сменилась некоторой заинтересованностью. — Гуля… это с вами… давно?
— Нет… не очень… наверное с осени… — Гуля снова заливалась румянцем перед врачом.
А он уже подобрал скользнувший было смех сквозь улыбку и серьёзно произнёс:
— Что ж, родители пока подождут! Но мне необходимо тщательно исследовать ваш феномен, Гуленька! Раздевайтесь, пожалуйста!
И могучая спина в тёмно-сером обтягивающем пиджаке вернулась на место.
— Совсем? — голос Гули немного осел, но хоть сколь-нибудь положительное решение вопроса с родителями крайне ободрило её саму.
— Нет, до трусиков! — донеслось из-за квадрата спины. — А трусики с тебя снимать буду я!
Гуля оценила иронию и аккуратно сложила трусы поверх стопки с одеждой: "Я всё… ".
— Присядь, Гуля, вот здесь! — доктор развернулся теперь полностью и поставил напротив себя стул в двух шагах. — Писю уже можно открыть — ты на приёме у врача, а не на собственной свадьбе!
Он снял её ладони с лобка и положил их ей на расцарапанные загорелые коленки. "Погоди-ка!", он быстро поднялся, прошёл к двери и щёлкнул замком.
— Так, ну что тут у нас? — врач снова сел перед ней и, наклонившись, осторожно развёл в стороны её ножки.
Не совсем детская уже Гулина писька выглянула из длинных бело-розовых губок покрытых ещё редким тёмным пушком сбегавшим узкой струйкой завитушек к стиснутой попе. Гуля почувствовала, как неожиданно вместо всё заслоняющего стыда её наполняет привычно тёплое чувство из-под низа живота…
— Показывай! — произнёс доктор и убрал руки.
— Ч. . что… показывать? . . — Гуля замерла с приоткрытыми коленками.
— Показывай, как ты мастурбируешь! — пояснил доктор. — Дать тебе совет и оказать посильную помощь я смогу, лишь составив полное представление о виде и степени развитости заботящего тебя процесса! Пожалуйста…
Он взял её правую ладошку и вновь приблизил к голому Гулиному животу.
— Но… нет… я не могу… так… — слабо запротестовала Гуля, в то время как указательный и средний пальцы её привычно ухватились за выступающую нежную складочку на самом верху письки.
*****
— Ты хочешь, чтобы я отвернулся? — в глазах доктора играла неприкрытая ирония. — Как считаешь — мне так удобней будет ставить диагноз?! Успокойся, пожалуйста, Гуленька, и продолжай… как будто меня нет здесь, и ты находишься наедине лишь с собой… Ну? Как обычно… В мягкой постели… или под тёплым душем… или перед школой, в утреннем туалете…
Спокойный, мягкий голос доктора завораживал, а рука его ласково коснулась свободной коленки и очень нежно щекотнула чувствительный край вчерашней царапки. Гуля чуть прикрыла глаза и забегала пальчиками в ставшей скользкой промежности… Доктор оказался добрым, родителям такие точно ничего не рассказывают, возможно и даже скорее всего он вообще её вылечит… а привычный волнующий щёкот между пальцами наполнял Гуленьку такими радужными чувствами, что она совсем позабыла о приводивших её в ужас четверть часа назад проблемах и самозабвенно дрочила теперь на глазах у внимательно созерцающего увлекательное действо доктора.
Но доктор не вылечил Гулю… Когда ей было совсем хорошо, она приоткрыла глаза и в полном отчаянии решила, что наоборот она сама заразила врача! Доктор ловко шевельнул пальцами в застёжке штанов, и извлёк на свет розовато-коричневый кожистый ствол, от вида которого скромница-Гуленька пятнадцать минут назад впала бы в обморок, а теперь пребывала в таком восторге, что животик её мелко затрясся и задрожал от нахлынувшей радости! . . Гуля застонала и забилась взмокшей задницей на скользком сиденьи стула, вспомнив о том, что неизбежно следовало за каждым её потаённым оргазмом и служило едва ли не основным стимулом всех её опасений и вытекающих из них нравомучений: в приступе эйфории Гуленька каждый раз непроизвольно описывалась… обильно… неудержимо порывисто… и очень заметно, если речь шла о простынях! . . Поэтому единственное, о чём неверно предположил доктор, была "мягкая постель" — Гуля не дрочила в кровати. И сейчас это должно было случиться прямо перед доктором, который к тому же, для того чтобы удобней было наблюдать Гулю, чуть придвинул к её коленкам свой стул… Но Гуле уже было всё совсем всё равно. Она увидела, как большая и фиолетовая золупа оголилась у доктора в кулаке и от этого невиданного зрелища всю Гулю выгнуло мостиком на стуле. Вскрикнув, она пустила стремительную тугую струю далеко от себя… Серебрянный поток ударился доктору в яйца. Доктор качнул кулаком ещё пару раз и из золупы его в ответ раскрывшейся на стуле Гуле полетели шариками густые молочные капельки. Одна из них достигла Гулиной пизды и повисла утончающейся сверкающей нитью на самом краю хорошенько отдроченной раковины…
* * *
— Гуленька, всё это, конечно, прелестно… — доктор улыбался над ней, застёгивая штаны и подавая приходящей в себя после порыва столь безумных чувств невиданного оргазма Гуле её вещи. — Но, во-первых, дай мне слово, что перестанешь с этой минуты считать болезнью вполне нормальные проявления человеческого организма… А во-вторых, Гуля, я должен тебе признаться, что хотел поговорить с тобой о совершенно другом! Ну скажи мне, пожалуйста, за что ты вчера столь варварски избила моих бледнолицых оболтусов? А те майки, которые были на них и которые ты превратила в груду утиль-сырья, всего три дня назад были впервые надеты на них обожающей их мамочкой и моею женой! . .
— Но они подожгли… нашу баньку… — Гуля замерла всё ещё голая с прижатым к животику платьицем: в сознание её начинало входить всё понимание её нечаянной ошибки. — Как… но вы же сказали, что я…
Гуля прикрыла глаза и вдруг совсем уже неожиданно для себя поняла, что больше ничуть не смущается своей обворожительной тайной привычки…
(Возможное продолжение и развитие произведения на сайте "Ластонька" — http: //lastonka. narod. ru)
* * *