Вожак, наконец, насытился, а ,может быть, устал; Глория к тому времени кончила несколько раз. Он отошел в сторону и присел на корточки. Его язык слизывал остатки влаги с губ. Остальные создания, а их было четверо, не считаю державших руки и ноги, неуверенно подошли к девушке. Но рыка вожака не последовало. Тогда один из них несмело коснулся соска девушки. А другой густой, аккуратной шерстки на лобке. На этот раз их руки были встречены с большим вниманием. -Да, — прошептала Глория одними губами. Лапы уже привычно заскользили по ее груди и изучающе по промежности. Их неумелые, грубые и резкие касания заставляли тело девушки изнемогать от возбуждения. Мысли о постыдности происходящего не возникало. Что такое стыд так далеко от привычных норм и укладов? Кто обвинит ее в непотребстве? Да и что непотребного в том, чтобы получить удовольствия от странных существ, где ключевым словом является "удовольствие", а не "странные существа’. Их языки принялись помогать лапам.
Два рта прижались к груди. Соски от постоянного теребения сладостно пульсировали. Тот кто держал ее ноги разведенными, видимо почувствовал изменение в ее настроении и отпустил их. Она не стала сводить ножки вместе, а только посмотрела на того, кто держал ее правую руку. Взглядом она показала вниз, на свое тело, где, мешая друг другу трудились лапы и языки его сородичей.
Обезьяна посмотрела на вожака, тот совсем по-человечески пожал плечами. Тогда державший выпустил конечность девушки и присоединился к остальным. Его примеру последовал последний не принимающий участие в действие. Кто-то ущипнул ее за попку, она тонко пискнула. На мгновение все замерли, но поскольку ничего больше не последовало, обезьяны вернулись к своим делам. Попку щипнули еще несколько раз, каждый раз Глория попискивала, видимо кому то из обезьян это очень нравилось. Глория изнемогала от усталости и возбуждения. Сердце бешено колотилось, под грудями выступили капли пота, которые тут же были слизаны.
Ей хотелось опуститься на землю, но это могло помешать доступу к ее телу. А ей так хотелось, что бы это длилось вечно. Естественная прогалина, почему-то чистая от насекомых и прочей живности, которой полным-полно в джунглях. Тень от высоких деревьев. Солнце, палящее в высоте. Крылья странных созданий, что колышат воздух и охлаждают ее тело. Их семеро. Вожак сиди в стороне. Следит за происходящим, и как ей кажется за окружающим пространством. Два языка на груди. Два в промежности. Один на лице. Он лижет ее щеки, губы, иногда опускается к шее, к ложбинке между ключиц. Иногда проникает ей в рот. В такие минуты Глория не может стонать. Она сосет раздвоенный язык. Кто-то то гладит, то хлопает, то щипает ее попку. -Да!- хочется прокричать ей, — Да! Ебите меня!
Кто-то сунул палец ей в пупок и совершает там круговые движения. Иногда он дергает колечко пирсинга. Ей это нравится. Ей вообще все нравится, что они делают. Наверное, это называется здесь и сейчас. Смысл жизни известный всем, но понятый немногими. Она протягивает руку и дотягивается до члена седьмого. Тот вздрагивает. Интересно, они возбуждаются? Она начинает ласкать член руками. В этот момент что-то рычит вожак. Все с явным неудовольствием расходятся. Кто-то напоследок щипает ее за попку. Вожак подходит вплотную. Он указывает на того, чей член она только что держала в руках. Он указывает на него, на нее, на себя, на свое член. Она кивает и опускается на колени. Руки начинают играть с членом вожака. Неумело, изучающее. Она мнет, теребит, периодически берет в рот и отпускает этот странный серый член. Физиологических различий между нормальным половым органом и тем что она держит во рту не наблюдается. Возбуждается он также. Пальчики Глории скользят по возбужденной плоти. Сначала указательный и большой вместе. Потом вся ладонь, потом язык лижет вверх и вниз. И наоборот. Потом в дело вступает ротик. За правую щечку, за левую, прямо в горло. Вожак рычит. Он опускается на колени. Она встает на четвереньки. Он прогибается вперед. Одной лапой он дотягивается до груди, другой щипает ее попку. Кажется он решил, что это ей нравится. Он прав. Она кончает в очередной раз от одного только возбуждения. Он кончает от ее рта. Вожак рычит. Все отступают. Каким-то пробудившимся звериным чутьем она понимает, что стала подругой вождя и больше никто не сможет претендовать на ее тело без его ведома. Но ей хочется верить, что он добрый владыка, и всегда всем делится со своими подданными.