Он возился с косой минут десять. Он явно был не новичок в этом деле и знал, что ему нужно. Кончики волос каким-то образом оказались связаны вместе, и мои волосы теперь были заплетены в одну толстую косу, которая туго стягивала кожу головы и свисала мне на затылок.
— Пора сменить тебе повязку на глаза, Джен. Пожалуй, на такой долгий срок лента не очень годится. Надо что-нибудь поудобнее.
Поудобнее? Впервые он высказал что-то, хотя бы отдалённо напоминавшее заботу о моём комфорте. Но я уже понимала, что этот человек ничего не делает зря… у него на всё был свой план и свои мотивы. Также я понимала, что в этих планах личный комфорт Джен находится далеко не на первой позиции.
— Сейчас я отклею тебе с глаз ленту, Джен, и если ты хотя бы дёрнешь веком, хотя бы одним — подвешу тебя к потолку прямо за косу. Кивни, если тебе это ясно. — Его голос внезапно оледенел… без сомнений, обладатель такого голоса осуществил бы свою угрозу. Не сомневаясь в этом, я кивнула.
С моих век отлепили сперва одну, потом другую полосу ленты. Я не открывала глаз, несмотря на сильное искушение взглянуть на свою тюрьму. Для этого оставался лишь драгоценно ничтожный отрезок времени, ибо на мою голову тут же опустилось нечто вроде шлема или сбруи. Материал был похож на толстую резину, и в нём имелись отверстия для ушей, косички и носа. Нижний край этого шлема оказался прямо у меня под носом, уходя под ушами назад до основания шеи. Мои уши снова прижало к голове, но по сравнению с липкой лентой это было куда удобнее. Под подбородком у меня застегнули ремешок, и мне почудилося щелчок закрываемой дужки висячего замка.
Без каких-либо объяснений он развязал верёвку у моего пупка, державшую крест-накрест за спиной мои руки, и я с облегчением опустила их. . лишь затем, чтобы он снова схватил их и связал спереди ладонью к ладони. Свободные концы верёвки обвили мои запястья и туго притянули их друг к другу. После этого он расстегнул ремни, прихватывавшие меня к стулу, и снял верёвки с браслетов на ногах.
— Подымайся, — приказал он.
Я подчинилась, и он повёл меня через комнату, пока кожей ног я не ткнулась в холодный фаянс унитаза. Развернув меня, он сунул мне в руки рулон туалетной бумаги.
— У тебя пять минут, — отрывисто сказал он.
Я осторожно присела, обнаружив, что стульчака на унитазе нет и сидеть придётся на голом фаянсе. Я знала, что он смотрит на меня, но мне хотелось так сильно, что было уже всё равно. Я понятия не имела, когда мне предоставится такая возможность в следующий раз, и решила извлекать всё возможное из каждого случая.
Связанными руками я с трудом задрала подол ночной рубашки, после чего отдалась на волю природы, не особо для этого напрягаясь. Впервые за время своего плена я почувствовала себя лучше, пусть и ненамного. Я стала чётче воспринимать окружающее и принялась думать о том, как можно отсюда сбежать.
Времени для раздумий оказалось немного. Как только я покончила с гигиеническими процедурами, меня бесцеремонно протащили через комнату, и мои связанные запястья подцепили к какому-то блоку — я услышала, как стрекочет лебёдка, и почувствовала, как руки поднимаются вверх. Они коснулись холодного металла, и я ощутила под пальцами круглый стальной столб сантиметров пятнадцати в диаметре — видимо, опора для несущих конструкций дома. Руки поднимались всё выше, и я придвигалась к столбу, пока не ткнулась носом в его стальную поверхность. Не знаю, как мне пригодилось бы это наблюдение. Это была лишь кроха информации, которая, быть может, станет элементом головоломки — решив которую, я смогу потом вырваться на свободу.
Лебёдка смолкла, приподняв мои руки высоко над головой. Они не вытянулись до упора, и это меня удивило. Словно почувствовав моё удивление, Эш привязал по верёвке к браслетам на моих щиколотках. Хреново дело, подумала я. Что он задумал?
Очень скоро я поняла, что он задумал, когда он оттащил мне ноги назад и в стороны, потянув за верёвки. Ноги мои оказались расставлены так широко, что верёвка на моих запястьях натянулась, когда я непроизвольно отодвинулась от столба. Я тут же поняла, в чём дело, и сердце моё оборвалось. Следующая его фраза подтвердила мою догадку, попутно заставив задуматься, что же ещё он для меня приготовил.
— Сейчас я покину тебя, Джен. Меня не будет часа два-три. Надо ещё разок заехать к тебе в дом. Время — деньги, как ты понимаешь. Надо кое-что сделать, а что и зачем — ещё узнаешь в своё время. Пока что можешь заняться йогой, изометрикой или чем-нибудь ещё — выбирай, что тебе удобней в таком положении.
С этими словами он ушёл, и дверь с жутким звуком захлопнулась снова.