Глава 8
В одном Эш был прав – какие бы тайные мысли я не лелеяла, мне следовало держать их при себе. Что означало абсолютную покорность этому человеку. Я пришла к этому выводу очень быстро, пока боль во всех частях моего тела стремительно нарастала. Нагрузка на запястья мучительно вытягивала мне руки, и по прошествии первого часа мне казалось, что плечи вот-вот выскочат из суставов. Шея болела от того, что всё время приходилось держать голову прямо… чтобы в нос не попала слюна, вытекавшая из-под кляпа, и чтобы по щекам время от времени могли стекать слёзы. Лодыжки точно так же напрягались под весом моего тела, но боль в них утихла до более-менее терпимой – по сравнению с огнём, обжигавшим мои пятки.
Но все эти мучения были ничем по сравнению с тем, каково приходилось соскам и половым губам под тяжестью жуткого свинцового шара, присоединённого ко всем четырём зажимам. Я видела этот пыточный инструмент под своим животом всякий раз, когда опускала голову… напоминание Эша о том, как глупо не слушаться человека, во власти которого вся твоя жизнь.
Рыдания мои сменились ноющим, хлюпающим звуком. Постепенно я сконцентрировалась на мокром пятне на бетоне, и боль начала утихать. По-настоящему или нет, не знаю. Я пыталась сосредоточиться на этом пятне, не думая больше ни о чём, дабы погрузить себя в сабспейс, где боль утихла бы и где тело перестало бы воспринимать что бы то ни было. Это было нелегко… ничуть не проще, чем освободить разум от всех мыслей. Но в этот раз у меня вроде бы получилось, и я оказалась в странном сумеречном мире, где больше не было Джен Шервуд, и где всё окружавшее сменилось мглой туманных очертаний и чувств. Тишина нарушалась лишь моим прерывистым дыханием вместе с сопением и всхлипываниями, когда я пыталась прочистить себе нос.
Время, и вместе с ним мои мысли, остановилось, когда стальная дверь наконец распахнулась снова и Эш вернулся, чтобы увидеть среди комнаты очертания моего повисшего на верёвках тела.
Возврат всех внешних раздражителей снова швырнул меня в реальность почти с ощутимым толчком – вроде тех странных спазмов мышц, которые случаются, когда ты почти уснула. От этого боль захлестнула меня снова, и я поняла, что вернуться обратно в сабспейс уже не могу. Я жалобно вскрикнула, застонав и снова начав истекать слюной.
– Ну, как мы себя чувствуем, Джен?
Стон вместо ответа.
– Усвоили урок?
Беспомощные кивки.
Стоя рядом со мной, он поднял ногу и носком ботинка качнул свинцовый груз, висевший под моим животом. Стоны мои вознеслись на октаву выше, когда новая боль рванула мои истерзанные соски и влагалище. За этим последовало лёгкое прикосновение к моим исхлёстанным пяткам. Я дёрнулась и попыталась шевельнуться в своих верёвках, но все мои конечности были растянуты настолько, что моё тело лишь легонечко дрогнуло.
– Теперь я на тринадцать с половиной тысяч богаче, и у твоей машины теперь новый хозяин, – сказал он, рисуясь. – По-моему, жизнь прекрасна.
После этого он снял свинцовый шар, и на мгновение я ожила – завыв сквозь резиновый шар во рту, когда в измученные соски снова хлынула кровь. Он спустил на пол мои ноги, но они болели так, что я едва могла на них удержаться. Лодыжки по-прежнему были скованы вместе, и, отстегнув мои руки, он снова сковал их вместе у меня за спиной. Голова у меня кружилась, и я была неспособна ни на какое сопротивление. Он взял меня на руки, отнёс на кровать и бросил на неё, вытащив после этого кляп у меня изо рта. Затем я снова очутилась во тьме, когда захлопнулась дверь – со звуком, который, как я уже понимала, будет преследовать меня в ночных кошмарах до конца моих дней.
* * *
Прошло несколько часов, прежде чем он вернулся накормить меня – на этот раз чем-то вроде густой подливки. Это была первая горячая пища, которую я получила за время моего плена, и она, вынуждена признаться, оказалась довольно вкусной. Подозреваю, это был просто готовый баночный продукт, но я и не думала жаловаться, пока он кормил меня, сидя рядом на кровати. Было видно, что он в прекрасном настроении. Он показал мне чек, полученный от продажи машины, и болтал о деталях сделки, но я молчала. Я старалась не глядеть на него, не доверяя самой себе и ужасаясь при одной лишь мысли о том, что будет, если тон моего голоса будет истолкован неверно.
Окончив кормить меня, он встал и прошёлся вдоль комнаты.
– Аукцион по продаже дома назначен на следующую неделю, Джен. Вдруг тебе интересно. Риэлторы в один голос уверяют, что к нему проявлен большой интерес. Они сейчас проводят рекламную кампанию. Дадут в воскресные газеты красочные фотографии, выпустят листовки. Думаю, возьмём за него хорошую цену. – Он остановился и, повернувшись, посмотрел на меня. – То есть, я возьму хорошую цену, – ухмыльнулся он. – Насчёт тебя у меня нет никаких сомнений, Джен – ты явно меняешь мою жизнь. К лучшему, прошу заметить, – добавил он и хохотнул. – Однако, кое-какую составляющую этой жизни мы до сих пор не обсудили, правда?
Я знала, что будет дальше.
– Мы обговорили условия наших отношений, Джен. Теперь ты знаешь своё место в рамках этого мира – по крайней мере, я на это надеюсь. Так?
– Да, сэр, – выдавила я, не поднимая глаз.
– Очень на это надеюсь. Мне бы не хотелось утруждать себя очередной трёпкой вроде той, что была сегодня утром… Меня бы очень огорчил тот факт, что я снова потерпел неудачу. Все наказания, которые ты претерпела до этого, покажутся песчинкой по сравнению с тем, что будет, если мне придётся начать всё сначала. Ты хорошо меня понимаешь, Джен?
– Да, сэр.
– Точно?
– Да, сэр.